Кристина Джонс - Волшебный пирог

– Я к ним очень привязался. И не хотел, чтобы ты беспокоилась.

– Я и не беспокоюсь, ни о чем не беспокоюсь. Так на чем мы остановились?

– Примерно вот на этом, как мне кажется... – Джоэл поцеловал ее. – И, хм, я совсем не такой представлял первую ночь, когда мы с тобой будем вместе.

– Я тоже представляла ее не такой, – тихо ответила Митци. – Но это целая история. А ведь у нас еще столько времени, чтобы сделать все так, как хотелось бы, да?

– Да. – Джоэл кивнул. – Времени у нас достаточно. По сути, у нас есть целая вечность. Может, даже и больше.

– Итак, они жили долго и счастливо? – Митци прижалась к нему. – Похоже, все закончилось, как в хорошей сказке...

Борис снова включил музыку. Через мгновение, будто чудом, «Волшебная долина» наполнилась легко узнаваемыми звуками «Черной магии» Фрэнка Синатры.

Эпилог

Митци открыла глаза и с наслаждением потянулась на славной и уютной кровати – вокруг, перепутанные друг с другом, лежали белые простыни, два шерстяных и одно пестрое пуховое одеяло. Какую-то долю секунды она с ужасом вспоминала, где находится. А потом вспомнила и улыбнулась.

Ничего не было слышно. Повсюду царила сверхъестественная, жутковатая тишина, как будто звуки утонули в мягкой подушке. Незнакомую комнату заливал приглушенный белый свет. Тяжелые бархатные портьеры сливового цвета были задернуты не до конца, и между ними пробивался бледный лучик света, скользивший по лакированному полу.

Лучик света на полу спальни [71] Здесь и далее – слегка измененная цитата из песни «Amoureuse», исполняемой Кики Ди. .

Она сонно улыбнулась, повернув голову и зарывшись лицом в пышную перьевую подушку. Наступило рождественское утро, шел снег, и она была не дома, и не одна.

Она нерешительно вытянула ногу – кровать была огромной – и прикоснулась к голой ноге Джоэла. Я тянусь и прикасаюсь к его коже .

Митци вздохнула от счастья, и ни от чего более.

Рядом с ней спал Джоэл. Она могла позволить себе роскошь: смотреть, как он дышит; во сне он был совершенно очарователен, как ребенок – редкие взрослые так мило выглядят во сне. Дышать с ним в такт .

Отдам я все,

Чтоб эта первая любовь

Стала и последней...

Сбылось все, абсолютно все, о чем она мечтала. Как в песне «Amoureuse», слово в слово, вплоть до последних строк, чувственных и пугающих.

Осторожно, стараясь не разбудить Джоэла, она выбралась из постели, ожидая, что тут же задрожит от холода. К ее удивлению, в комнате оказалось приятно тепло, и она прямо так, голой, прошлепала к окну и немного отодвинула тяжелую штору.

За ночь Хейзи Хассокс превратился в картинку из зимней сказки. Было так красиво, что дух захватывало. Заря только еще занималась, и желтые лучи освещали белый холмистый простор, а на сугробы все еще, медленно кружась, падали снежинки. Со всех подоконников «Волшебной долины» свисали огромные, как сталактиты, сосульки, а северный ветер все дул, пронизывая насквозь деревню, и температура не поднималась выше нуля.

Все ее друзья и родные, конечно, еще спят внизу, укрывшись шерстяными и пуховыми одеялами, которые принесли Отто и Борис. Наверно, не совсем такой Долл и Брет представляли свою первую брачную ночь. Ну что же, ведь им, как она знала, предлагали отдельную комнату в честь торжественного дня и в связи с ее беременностью, но они отказались и до поздней ночи продолжали гулять со всеми остальными.

Ну, почти со всеми остальными.

Джоэл забормотал во сне. Она обернулась и посмотрела на него. Господи, как же он красив. Он поерзал, устроился поудобнее, бросил руку на подушку, а потом снова крепко уснул, – почему бы ему и не спать, подумала Митци, вспыхнув от воспоминаний о ночных удовольствиях.

А пока он спит, надо бы запереться в ванной и привести себя в порядок. Где же ее сумочка? Ой... как она там наверху оказалась? Она что, сама ее туда бросила? Или пнула? Господи боже мой...

Немного дрожа не столько от холода, сколько от вида арктического пейзажа за окном, она вытащила из кучи разбросанных на полу вещей свитер Джоэла. Мягкая шерсть скользнула на ее голое тело, будто обнимая. Прекрасно подойдет вместо пеньюара – ей показалось, что это слово как нельзя более уместно именно в такую страстную ночь.

В ванной, снова раздевшись и завершив омовения, Митци увидела свое отражение и вздрогнула.

Пусть и чудесно было провести ночь так, как в песне «Amoureuse», – все эти тени, шампанское, накал страстей, – но ничто не в силах скрыть безобразные последствия бурной ночи в лучах яркого утреннего солнца.