Андрей Колесников - Фарс-мажор-2

Сергей Богданчиков вошел в рабочий кабинет президента с широчайшей улыбкой на лице. Он готовил эту улыбку не менее пяти минут, стоя в приемной, и лицо его при этом выглядело уставшим.

На экономическом форуме очень заинтересовал стенд «Газпрома», девственно чистый. Причем это действительно так: кроме нескольких дев, работа которых заключалась в том, чтобы сидеть на тридцатисантиметровом возвышении, на стенде ничего не было. Когда я спросил одного из сотрудников «Газпрома», не слишком ли величествен этот минимализм даже для «Газпрома», он, пожав плечами, исчерпывающе ответил:

— А чего еще мы можем сказать про себя? И так все ясно.

— Работа в Общественной палате поможет вашему бизнесу или осложнит его? — спросил господина Фридмана мой коллега.

Вопросы заставляли ньюсмейкера страдать. Вряд ли он пришел сюда за этим.

— Иррелевант, — ответил Михаил Фридман.

— То есть?! — удивился журналист. — Не понял?!

— Амбивалентно, — пояснил господин Фридман.

Журналист отошел от него оскорбленным.

В перерыве съезда Российского союза промышленников и предпринимателей в фойе стояли докладчик по «Национальному докладу» глава «АФК-Системы» Владимир Евтушенков и глава «Аэрофлота» Валерий Окулов. Мимо толпа журналистов пронесла главу совета директоров «СУАЛ-холдинга» Виктора Вексельберга.

— Вексельберг! — крикнул ему господин Евтушенков. — С вещами на выход!

— Тихо ты! — урезонил его господин Окулов. — И правда подведешь человека под монастырь.

Дмитрий Рогозин обещал вернуть награбленное народу. Для этого к каждому олигарху вскоре подойдут кое-какие люди.

— И привинчивая глушак к пистолету, — закрыл тему господин Рогозин, — скажут тихо и проникновенно: «Отдай!».

— А если не отдаст? — спросил я.

Дмитрий Рогозин замолчал. Эта мысль, по-моему, не приходила ему в голову.

— Смотри, на блокноте «Кремль» написано, — удивился глава «Альфа-банка» Михаил Фридман.

Перед каждым из участников встречи лежали такие блокнотики и карандаши. На самом деле слово «Кремль» было написано и на карандашах тоже. В Кремле, кажется, наконец-то осознали силу своего бренда.

— А это, Миша, чтобы мы не забывали, где находимся, — ответил ему господин Потанин.

Михаил Фридман кивнул, вытащил изо рта жвачку и положил рядом с блокнотиком.

Я обратил внимание, что рядом, вместе с Сергеем Богданчиковым, стоит гендиректор «Сургутнефтегаза» Владимир Богданов. Если про слияние Русала и СУАЛа давно известно, то про слияние «Роснефти» и «Сургутнефтегаза» еще только ходят слухи.

— Все, вы замечены в слиянии с «Роснефтью», — предупредил я его.

— Да? — Владимир Богданов, кажется, искренне расстроился. — Вообще-то нам это не надо.

— А если предложат?

— Бесполезно! — воскликнул он. — У нас достаточно своих ресурсов.

— А есть же еще такой ресурс, называется административный, — сказал я.

— И это не пройдет! — засмеялся Владимир Богданов.

Этот человек мне нравился. Было видно: из Сибири подъехал.

— А во что на Северном Кавказе вы собираетесь инвестировать? Какой у вас здесь интерес?

— Ну как же! — спохватился Владимир Богданов. — У нас тут очень серьезные интересы. У нас же здесь два пансионата и три пионерлагеря.

— А еще куда вы собираетесь вкладывать?

— А бог его знает куда! — обрадовался Владимир Богданов. — А куда надо?

— Скажите, — спросил кто-то из журналистов появившегося здесь председателя совета директоров АФК «Система» господина Евтушенкова, — вы тоже пользуетесь телефоном Sitronics (очевидно, некоторые журналисты уже успели вставить в сувенирную продукцию фирмы сим-карты. — А.К. ).

— Что вы хотите от меня услышать? — переспросил, очевидно, чтобы выиграть время, господин Евтушенков.

— Правду.

— Я правды никогда не говорю, — вздохнул господин Евтушенков.

В Астрахани реконструируется взлетно-посадочная полоса. Есть только одна проблема.

— С аэропортом, — пояснил глава Минтранса Игорь Левитин. — Там 51 процент принадлежит государству, а 49 процентов — миноритариям, которые не понятны никому.

— А чего непонятны? — переспросил господин Путин. — Есть структуры, которые могут разобраться.

— Да с главным миноритарием уже разобрались, — обнадежил губернатор. — Он уже в местах лишения свободы.

Наступило молчание. Между тем губернатор ведь только довел мысль господина Путина до логического конца.