Феликс Кривин - Плач по царю Ироду

И тогда белые просто выгнали черных с доски. За пределы шахмат. Чтобы больше им никогда не проигрывать.

И стали играть между собой. Белые против белых. Белые правые против белых левых.

Со временем правые добились для себя права делать два хода подряд, ходить конем на все буквы, офицерами — во всех направлениях…

И белые левые стали все лучше и лучше играть. Чем больше им запрещалось, тем они больше выигрывали.

Старинный рыцарский замок, не вполне оправдывавший себя как музей, получил дополнительный статус отеля для странствующих пенсионеров. Свобода от служебных и семейных обязанностей, в сочетании с достаточной пенсией и некоторыми льготами на проезд, рождает новый тип странствующих людей — в чем-то еще рыцарей, а в чем-то уже пенсионеров.

Светлана Соломоновна остановилась в этом отеле, чтоб иметь для магазинов свободные дни, а вечера посвящать культурному развитию, изучая экспонаты музея и разглядывая стены и потолки, владевшие секретом становиться с годами все более привлекательными. Светлана Соломоновна этим секретом не владела, и время, которое в начале жизни было ее союзником, давно уже перешло во вражеский лагерь.

Конечно, эти стены становились привлекательными не от времени, а потому, что таково отношение к памятникам архитектуры, не похожее на отношение к живой человеческой старине. Хотя каждый старый человек — это памятник своему времени, но он не только не охраняется государством, но и не вызывает особого интереса у соотечественников. Потому что наша жизнь — не музей, и для нового в ней нужно хорошо забытое старое, поэтому старое стараются побыстрее забыть.

Впрочем, Светлана Соломоновна была еще вполне молодая женщина, хотя со стороны это было незаметно. Процессы, которые в ней совершались, свидетельствовали больше о молодости, чем о старости, но то, что проступало наружу, свидетельствовало наоборот. Это лжесвидетельство собственного организма нельзя было опровергнуть ни дальними путешествиями, ни ясным и острым умом, который тоже ее предавал, создавая впечатление, будто она поумнела от старости.

Но на фоне этой музейной древности любая старость почувствует себя молодой, к тому же воспоминание о древних временах отвлекает от собственных неприятные воспоминаний. Музей — это муза старости. Значит, есть и у старости своя муза.

Мысль о старости, однако, тут же была опровергнута появлением незнакомца, который следовал за Светланой Соломоновной, не сводя с нее внимательных и чего-то ожидающих глаз.

Светлана Соломоновна попыталась спрятать свою внешность и выпятить внутренность. Она повернулась к мужчине и улыбнулась ему в меру открытой, но и в меру загадочной улыбкой, говорящей о том, что она понимает его намерения и нисколько их не осуждает.

Незнакомец не отреагировал на улыбку, но стоял и смотрел на Светлану Соломоновну, и тогда она двинулась дальше, повернувшись к нему тыльной своей стороной поскольку тыл у нее лучше сохранился, чем фронт, что вполне естественно при длительном ведении боя.

В какой-то момент лицо незнакомца показалось ей знакомым. Где-то она его видела, — быть может, когда-то давно. Еще в молодости, хотя молодость его не совпадала по времени с ее молодостью. В ее молодости он был ребенком. В нем и сейчас еще есть что-то детское, отметила она с нежностью матери или, скорее, старшей сестры, но тут незнакомец сказал, руша эти родственные отношения:

— Вы меня извините, я бы хотел с вами спать.

— Что??!!

Для точной передачи интонации здесь нужны еще какие-то знаки. Может быть, двоеточие. Может быть, многоточие. Жизнь иногда такое выкидывает, что не хватит никаких знаков. Подумайте: такое предложить женщине! И где предложить! В гостинице для пенсионеров!

Между прочим, и в замке для рыцарей. Для рыцарей, а не для нахалов и наглецов, которые не уважают ни старость, ни женский пол, ни сочетание старости с женским полом.

Реакция пожилой дамы была для незнакомца, видимо, неожиданной, он смутился и даже как будто потупился, пряча от собеседницы наглые глаза.

Светлана Соломоновна смягчилась. Он просто большой ребенок и, как ребенок, тянется за игрушкой, которая ему понравилась… Хорошо, что игрушка ему понравилась. Ведь она могла-бы и не понравиться. Это было бы для нее обидно. А если это преступник? — испугалась Светлана Соломоновна. Ведь это может быть и вор, и грабитель, и насильник, в конце концов! Уж не видела ли она его в газете фотографии «Разыскивается преступник»? Она отогнала эту мысль. Незнакомец стоял, потупившись, и хотел с ней всего только спать, значит, намерения о не были такими плохими. Но вслух она возмутилась и, послав этого нахала подальше, двинулась в противоположную сторону, — впрочем, не так, чтобы слишком далеко уйти.