Ганс Шерфиг - Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион

— Да. Я понимаю, что надо проделать кое-какие формальности, — заметил лектор.

Комиссар посмотрел на него.

— Формальности? Ах да, предстоит еще масса формальностей! Масса!

— Может быть, это потребует очень много времени? — спросил лектор Карелиус.

— Это всецело зависит от вас, — сказал комиссар. — Вы сами должны решить, стоит ли тянуть дело.

Лектор промолчал. Он не привык принимать решения, да и не совсем хорошо понял, что, собственно, хотел сказать полицейский комиссар.

— Я не понимаю, почему вы непременно хотите как можно дольше тянуть это дело? — повторил Помпье. — Чего вы думаете этим достигнуть?

— Я тяну дело? — удивленно переспросил Карелиус.

— Срок вашего тюремного заключения истекает послезавтра. Мне кажется, что за восемь недель вы ровно ничего не сделали, чтобы помочь нам внести в это дело ясность.

— Что же, по-вашему, я должен был сделать?

— Вы должны были сказать нам правду, господин Карелиус!

— Мне кажется, я отвечал правдиво всякий раз, когда меня о чем-нибудь спрашивали, — ответил лектор.

— Вы послали директору полиции ложную жалобу!

— Ну нет уж, позвольте! Почему ложную? Я направил жалобу, в которой подробно описал, какому грубому нападению я подвергся. По-моему, в наших общих интересах, чтобы подобные вещи не могли иметь места!

— Вот именно, — сказал полицейский комиссар. — Поэтому ваши обвинения были подробно изучены. Как вы знаете, были допрошены восемь надзирателей из полицейского участка на улице Короля Георга, и все восемь человек единодушно заявляют, что вы впали в буйство, что вы дрались, пинали ногами и кусались, что вы порвали в клочки форменную одежду полицейских и ругали их самыми скверными уличными ругательствами. Может ли быть, чтобы восемь человек — все солидные и уважаемые полицейские — так лгали? Какой для них интерес вредить вам? Зачем им было выдумывать подобные вещи — всем восьмерым вместе и каждому в отдельности?

— Я просто не в силах постигнуть.

— Вот! Другие тоже не могут постигнуть! Так не годится, господин Карелиус! Откровенно говорю вам: не годится!

Полицейский комиссар откинулся на спинку стула и строго посмотрел на лектора. Потом любезным тоном продолжал:

— Почему вы хотите самому себе причинить вред, господин Карелиус? В качестве обвиняемого вы не обязаны говорить правду. Можете даже совсем ничего не говорить, если не захотите. Но неужели вы в самом деле воображаете, что эта выдумка послужит вам на пользу?

— Это вовсе не выдумка!

— На что вы рассчитываете, настаивая на такой чепухе? Думаете что-нибудь выиграть на этом? Или думаете, это пойдет на пользу вашему делу? Нет, — решительно заявил полицейский комиссар, — не пойдет!

— Я рассказал только то, что было, — ответил лектор Карелиус. — И иначе поступить не могу.

— Не будем больше говорить об этом! Оставим все по-старому. Я хотел спросить вас о совершенно другом обстоятельстве: когда вы познакомились с оптовым торговцем Шульце?

— Я не знаком с оптовым торговцем Шульце. Я уже заявлял об этом.

— Нет. Вы знаете его. У вас нашли документ с его подписью. Вот он! — И комиссар протянул лектору бумажку.

Карелиус посмотрел на нее. Это была квитанция из магазина фотографических принадлежностей под названием «Фотокамера».

— Скажете, это не ваша квитанция?

— Моя. Но знаете ли…

— Вот как, очень хорошо! Видите, здесь стоит подпись Шульце!

— Да, но я не подозревал, что это был именно Шульце…

— А вы думали, существует другой Шульце?

— Нет. Просто я не знал, что этого человека звали Шульце.

— Разве вы никогда не были в магазине «Фотокамера»?

— Как же, был.

— При каких обстоятельствах?

— Я бывал там неоднократно.

— Неоднократно? То есть много раз?

— Да, я бывал там много раз.

— А сколько именно?

— Это мне трудно сказать…

— Десять раз были?

— Возможно, был.

— А может, двадцать раз?

— Вполне может быть.

— И вы хотите уверить меня, что не видели оптового торговца Шульце ни одного раза из двадцати?

— Выходит, пожалуй, что видел. Только я не знал, что…

— Да, вот именно, выходит . Вы знали Шульце в течение нескольких лет. В вашем доме найдены различные квитанции и два письма. А в доме Шульце мы нашли тросточку. Доказано, что эта тросточка принадлежит вам. Ее узнал директор Тимиан. На ручке обнаружены отпечатки ваших пальцев. А на другой день после того, как стало известно, что супруги Шульце убиты, вы едете на велосипеде и покупаете три утренние газеты, чтобы прочитать сообщение об убийстве.