Алексей Петров - Дорогие мои соотечественники, или Немного дёгтя в бочке мёда

-Русский?

- Си , - говорю. - Сой русо . Э бэнидо дэ Моску .

- О, Моску! - притворно восхищается он.

Потом, после короткой паузы, произносит:

-Привьет, русский!

-Привет, привет, - смеюсь я. Должно быть, это и весь его словарный запас по-русски.

Но нет! Он не унимается. Он смотрит на меня всё так же игриво (я уже начинаю ёжиться: уж не педик ли он?..) и говорит:

-Как дела?

Я только руками развожу. Что тут скажешь?

-Грасиас. Хорошо.

-Карашё?

И тут он берёт быка за рога. Он вываливает перед нами гору одежды. Он суёт нам в лицо куртки и платья. Он многозначительно тычет карандашом в ценники. Он трёт пальцами ткань, выворачивает товар подкладкой наружу, что-то бормочет по-своему.

-Хорошо, хорошо, - торопливо отвечаю я. - Сейчас посмотрим...

Но он продолжает наседать. Подносит нам куртку и фломастером зачёркивает ценник, пишет другую цифру, в полтора раза меньшую.

-Спасибо, спасибо, - отмахиваюсь я. Мы уж и не рады, что зашли.

-Русский, карашё, - размахивает он своей шмоточкой. И вдруг - на чистом русском: -Давай-давай, русский! Уникальная скидка!

Вот это темперамент! Вот это напор! Мы уж и не надеялись сбежать оттуда. Кажется, я спросил, работают ли они ещё хотя бы час. Сделал вид, что бегу за деньгами. Он печально кивает - да, мол, магазин будет открыт, - но, судя по всему, понимает, что мы больше не вернёмся... Мы не оправдали его надежды. А он так старался!..

...В другом магазине продавец долго рассматривает мою бородку, а потом произносит что-то вроде " Комбэлада ?".

-Чего? Какая ещё баланда?

Он произносит более чётко и медленно:

- Комо Бен Ладен ? (Как у Бена Ладена?).

И ладошкой себя по подбородку трёт, улыбаясь при этом светлой детской улыбкой.

Этот вопрос отчего-то не доставляет мне удовольствия. Тоже мне, сравнил козлиную бороду террориста-миллиардера с моей благородной... как это называется?.. эспаньолкой.

Отвечаю жёстко и понятно:

-Комо р-руса тур-риста!

И выхожу из магазина.

...Идём по одной из улиц города. Этот район облюбовала молодёжь. Здесь и проезжая часть пошире (можно даже на автомобиле подъехать), здесь и иллюминации побольше. Здесь много рекламы, шумно и многолюдно. На одном из балконов стоит манекен Мэрилин Монро с задранной, по обыкновению, юбкой. Гремит "трескотека". Какие-то африканцы снуют в толпе и продают часы, ремни и другую мелочь. В отличие от старой части города, где на узких улочках вполне комфортно и патриархально, здесь ощущается некоторое напряжение. Очевидно, это признак того, что ты сам уже не юноша. Нет, молодые парни и девчонки отнюдь не агрессивны... но всё же каким-то непокоем веет. Здесь запросто могут толкнуть (случайно, случайно) и не заметить. Здесь могут подойти со странным (для тебя) предложением...

Подошла девушка, стала зазывать на дискотеку. Суёт какие-то билеты, предлагает сходить потанцевать. Что ты, милая, ну какие, к лешему, танцы? Мы совершаем неспешный променад по этому живописному пасэо , дышим морским воздухом, к вам, в ваш район угодили случайно... Вообще-то мы себя старыми не чувствуем, в сорокалетних жилах ещё, так сказать, бурлят соки, и, может быть, в других обстоятельствах, в другой компании... но не теперь.

-Но, мерси, - отвечаю почему-то по-французски. А потом и по-английски: ґ - We don't want to dance.

(Не случайно ведь по-английски dance - это и "танцевать", и, того хуже, "плясать", и даже... "скакать".)

Она понимает. Улыбается, отходит, оглядывается в поисках нового кандидата.

Впереди плетётся долговязая сутулая фигура. Девушка подходит к молодому человеку, что-то говорит, предлагает билет. И слышит в ответ:

-Нах... т-твою мать! Отъе... бля... ё-о-о!!

В общем, полный лексический набор. Ясно, русский парень не в духе. Или перепил.

Тысячу раз мы порадовались тому, что в гостинице "Анабель", где мы жили две недели, почти не было молодых русских. Если хотите покоя, тишины и порядка, селитесь там, где живут старички-немцы. У этих всё по часам. Если ужин начинается в семь вечера, то они выстраиваются у входа в ресторан без пяти семь. Поскольку ужин длится до десяти часов, то в восемь вы уже свободно пробьётесь к кормушке. В девять вечера эти бабушки и дедушки, нарядившись, как сказал бы Бабель, во всё свое самое приличное, слушают музыку в баре, танцуют танго, пьют "глиссе" и лёгкие вина. В одиннадцать они уже спят.

Кто-то скажет: чего это он всё о еде да о шмотках? Неужели больше ничего интересного не увидел в Испании?