Борис Привалов: Надпись на сердце

— Достанем план, — таинственно сказал снабженец Хорохорин, остроносенький блондинчик с большими связями. — Есть у меня один замысел по этому вопросу. Зеркала надо в салоне ожидания сменить. Вот что.

— При чем тут план? — шмыгнул носом директор. — Зеркалами закройщиков не исправишь. Таланту у них не прибудет.

— Еще как прибудет! — бодро заверил Хорохорин. — Ведь конфликты у нас с клиентурой из-за чего? Из-за плохого качества работы. Почему клиент от нас в другие ателье перемахивает? Опять же качество. Вот зеркала нас и спасут.

— Ну, ну, развивай поподробнеё, — заинтересовался директор.

— А чего тут развивать? — усмехнулся Хорохорин. — Ясней ясного: психология. У нас клиент какой? Женский у нас клиент. А ихняя психология — вся от внешности. Представьте себе, сидит в салоне у нас клиентка, ждет получения заказа.

— Это ты точно подметил, — оживился директор, — клиент у нас сплошь женский. Потому ательё такого профиля. Вот если бы мы были ательё мужскоё, тогда и клиент был бы мужской. А вот если смешанный профиль, тогда и клиентура обеих полов. Верно я говорю?

— Как всегда, в точку, — согласился Хорохорин. — Так вот: сидит, предположим, дамочка, ждет. То в модный журнальчик носиком клюнет, то в зеркало на свою фигурацию поглядит. И что ж она видит в этой отражающей поверхности?

— Что отражается, то и видит, — догадался директор и хихикнул довольный своей сообразительностью.

— В том-то и дело. Она на себя со всех сторон насмотрится, а когда на нее наше изделие надевают, с ней расстройство чувств происходит. Вот я и предлагаю: вместо нормальных зеркал второго сорта поставить во все рамы производственный брак. Кривые, косые, посмотришь — мутит. Едва упросил знакомого коммерческого директора зеркальной фабрики на бой этот брак не пускать, для нас сохранить.

— Ну, развивай далеё, — изобразив на лице мыслительный процесс, молвил директор.

— Раз зеркала брак, то и отражение в них — брак, — продолжал Хорохорин. — Психология! Клиент! Клиент, видя себя перекошенным и крайне несимпатичным, приходит в уныние и в упадок сил. В нем начинается внутренний процесс самокритики. Это нам и требуется. После такой подготовки изделия наших закройщиков плюс нормальные зеркала второго сорта в примерочных кабинах покажутся клиентуре шедевром-люкс!

— Фактический факт! — радостно воскликнул директор. — Как по нотам! Ты у меня, Хорохорин, заместо головных мозгов, ей-богу! Ах ты, чертушко! Такоё изобрести! Тащи этот зеркальный брак сюда поскорее! Установим за ночь! Теперь поглядим, дорогие дамочки, кто кого! Милости просим — отражайтесь на здоровьё!

— Неча на закройщика пенять, коль фигура крива! — покрутил острым носиком снабженец. — Ждите моего сигнала! — И он помчался за зеркальным браком.

Но радужным мечтам руководителя «ательё» не суждено было сбыться. Он еще пружинисто расхаживал по кабинету, вдохновенно потирая руки, когда позвонил Хорохорин. По растерянному голосу «головных мозгов» директор понял: произошло что-то непоправимое.

— Перехватили, — трагически произнес далекий Хорохорин. — Опоздал я... Уже кто-то другой догадался этот брак к рукам прибрать. Не то парикмахерская, не то магазин готового платья...

Директор, не выпуская трубки из рук, рухнул на пол.

Имейте в виду, товарищи клиенты: где-то эти зеркала установлены.

Популярный куплетист Мрякин не удивился, завидев взволнованное лицо конферансье Тютюгова.

— Опять в зале человек пятьдесят всего? — спросил он равнодушно.

— Нет, Мрякуша, сбор полный, — сказал конферансье, — но я тебя по-хорошему прошу: не пой про тещу.

— Так это же мой конек! — рассмеялся Мрякин. — «Как от нашей тещи остались только мощи»! Стопроцентная умора, одобренная руководством! Чудные, верняковые куплеты! А ты — «не пой...».

— Понимаешь, Мрякуша, — залебезил конферансье, — ты же идешь гвоздем программы. А если про тещу споешь — освищут.

— Да что это такое? — изумился куплетист. — Тут что в поселке, тещ нет? Или у здешних тещ ангельские характеры? Тогда завтра же я женюсь здесь, не выезжая из гостиницы! На первой попавшейся местной красавице!

Сказав эти аморальные слова, знатный куплетист робко покосился в сторону занавески, за которой одевалась к выходу его законная супруга, она же аккомпаниатор.