Михаил Жванецкий - Женщины

Дядя хочет тишины. Дядя устал. У дяди болит душа и не действует тело.

Иди, детка, играйся…

Что ты суёшь?.. Иди, иди… Кто тебе дал этот адрес?.. А Уголовный кодекс у тебя с собой?..

Нет, дядя не отдаст себя всяким малолеткам, дядя живёт в обществе, где за это могут крепко посадить, дядя старый, у дяди больные ножки… Зачем ты это делаешь?!

Нет… Кроме валидола, ничего… Ни в какой гастроном… Иди, девочка, в школу…

Нет… И я из-под одеяла не вылезу, и ты туда не влезешь…

Да что же это такое!.. А если дядя крикнет. А если дядя стукнет в стенку.

Там лежит такой же. И мы вдвоём тебя скрутим. И маме будет неприятно…

Девочка!.. Немедленно!.. Слышишь?.. Немедленно отпусти… Слышишь?.. Что я сказал!..

Ой!.. Ты что?.. Кто тебя этому научил?!. Сойди… Немедленно… Ну!..

Нет, это не так делается… Ой!.. Ты что!.. Что это за ребёнок, господи…

А ну, пошла отсюда! Эй, люди, есть кто-нибудь?.. Пошла, пошла… Не звони!.. Пошла!..

Ах, ты царапаться!.. Ах, ты кусаться!

Хорошо, завтра, завтра рассмотришь подробно… Покажу…

Всё!.. Нет у меня макулатуры!.. Ни для кого!

А я слышала, у Рейгана неприятности, он какие-то документы украл. А Кеннеди семью бросил и где-то пропал. И у Помпиду личную жизнь разобрали и в стенгазету. И у Тэтчер строгач от консерваторов.

Нелёгкая у них там жизнь.

Рейган скрывал про документы, но сигнал пришёл от соседей, и он раскололся. Анонимок на него много. И все с дитями. С дитями многие пришли. А он в молодости скитался. И сейчас с дитями пришли, а дети – копия он, куда отвертишься. Все видят. Сейчас уже и не назначат президентом. А так бы назначили, он видный такой, пьёт много, но держится просто. Так что его б назначили, но жена с бабами сцепилась – пусть дома сидит, хватит, мол, этих проституток. Как он из дома уйдёт на работу, так пропадает, а потом хвост баб тянется.

У Тэтчер тоже неприятности. Её, наоборот, мужики заели. А у её от них аллергия, сыпь по всему телу и судороги. Не любит их, не переносит, а там без них нельзя. Хоть с кем-то, хоть когда-то, а надо быть. Там у неё с королевой неприятности. Та вроде так ничего к мужчинам, но если кто не понравится – голову срубает. Лорд не лорд.

Певцу одному голову отрубила. Пришёл не вовремя. Знаешь, опоздал или закрутился. Она его к Тэтчер, а Тэтчер его обратно, та вообще мужчин не любит. А эта говорит: «Что ж ты мой подарок так левой ногой, я тебе, мол, по-хорошему, а ты…» А та говорит: «Ты, мол, что поприличнее себе оставляешь, а мне гадость всякую, падаль». А та говорит: «Вот этот, – говорит, – певец – гадость? Двадцать пять лет жеребцу, и поёт как соловей, это тебе плохо?» А та говорит: «Плохо. И подавись». В общем, они певцу голову отрубили и давай друг друга поливать. Что было! Еле растащили. Разные они, а друг без друга не могут. Друг друга не переносят, а врозь не могут. Как одна достанет гречку или сахару, так другой посылает, пусть, мол, порадуется. А уж мясо к празднику вообще одна не ест. Где, мол, эта развратница, пусть зайдёт.

Но пьют много. Обе закладывают. Мужиков вокруг себя повесят, колокола им на одно место, и давай гулять. Для смеху в двенадцать, в час, в два палкой ткнут – он звенит «бам-бам». Большой Бен! У них есть и маленький. Ну, это не при детях.

А этот, из Франции, Помпиду – вообще поселился в Париже и давай себе жить. А все вокруг тоже не дураки. А прописка? Тут он и завертелся – мама, невеста, к дочери приехал… – такую ерунду плёл. Кто-то догадался дёрнуть: парик, усы и борода – всё поддельное. Он, значит, пять лет притворялся президентом, бумаги подписывал, паёк ел, а сигналы шли. Ну, у него наверху свои были, тоже жуки все загримированные, пока кто-то из баб за усы не дёрнул. Ну, знаешь там – музыка, кутерьма, самогон. Ну, она сдуру… Её предупреждали, а ей, вообще, восемнадцать, её предупреждай не предупреждай – всё равно дёрнет…

Ну, тут такое пошло. Тэтчер с королевой прилетели, Ротшильд перевод прислал, Рейган тоже всех своих поднял. Не помогло. Стали разбираться, и знаешь, куда все нити пришли? К нам в Ростов! Да, завбазой один признался. Ну, на него все показали, и отпечатки пальцев, и он раскололся. Все нити к нему… А в саду всё закопано! Каждое дерево не в земле растёт, а в вазоне и без корней. А цветы дёрнули – корней нет – бриллианты. Трава без корней, кусты. Всё на спичках, на булавках, только чтоб снаружи держалось, а внизу серьги, часы, магнитофоны. Семь цветных телевизоров закопано – «Электрон», а на веранде один чёрно-белый довоенный – для виду. Велосипеды закопаны, сервизы, туалетная бумага, шофёрский инструмент, покрышки жигулёвские, крестовины, фары к ноль пятым, сантехника, смеситель югославский – такое богатство.