Анатолий Шинскин - Тихий омуток

Пауза длилась недолго. Петрович приподнял кувшин и наполнил кровью стаканы вампиров.

-- Не чокаясь, за братьев,-- выпили молча и не закусывая. – Ваша задача, -- голос Петровича напрягся и ввинтился набатом в уши. – Найти подонка и уничтожить. Судя по изяществу исполнения убийств, -- это не человек. Думаю, и это не только мое мнение, вампир из Высших: из тех, кто не захотел существовать в получеловеческом образе изначально или вернулся позже к первобытному состоянию, по идейным, так сказать, соображениям -- вампир-расстрига.

-- Тем легче будет проверить, -- Гульфик завозился на стуле и пнул Коляна в бок кулаком. – Не дыми на меня своей дурацкой сигаретой: курение, чтоб ты знал, вредит здоровью и укорачивает жизнь.

-- Но не прекращает одномоментно, как эти подонки. Куренью бонус, -- Колян бросил сигарету на землю и растоптал узким носком туфли. – Над головой топор висит, и неизвестно, чья рука его держит. Я пробил по своим каналам: все погибшие просуществовали около семисот лет, и только Кирюха двести пятьдесят. Судмедэксперт -- тварь продажная -- определил самоубийство. Двумя выстрелами? Стрельба с двух рук "по-македонски"? Не глава района, а крутейший ковбой.

-- Нормальная практика, -- усмехнулся Гульфик. -- Я неоднократно читал в заключениях о смерти "суицид", когда тело было нашпиговано пулями, изрезано ножом, а голова валялась в ста метрах от трупа. Эти самоубийцы бывают такими фантазерами.

-- Весело тебе? Давай к делу.

-- К делу, так к делу. Никогда не вселявшиеся в тела вампиры, считают себя высшей кастой. По мне, сборище чистоплюев. Они редко влезают в наши свары. Убийцу надо искать среди расстриг. Вновь обращенные вечно пытаются выглядеть святее Папы, в попытках оправдать свои прошлые делишки.

-- Компромат, -- Мнемозина запрыгал от радостной находки. – Кирюху грохнули, потому что он его узнал! Мне не составит труда прочесть его дохлые мозги, и мы все, Колян, хи-хи, узнаем.

-- Не радуйся и не лапай меня за коленки, -- Колян отодвинул ногу в сторону. – Самоубийство осуществлено двумя выстрелами – в сердце и в голову. Мозги, приклееные к стене, даже ты не просканируешь.

-- Да, -- поддержал Петрович. – Мерзавец знал о наших возможностях и, боюсь, он безусловно круче, чем наши представления о нем. Гульфик, сколько у нас потенциальных жертв, включая присутствующих.

-- Меня и Коляна? – Гульфик непроизвольно скукожился и стал похож на пустой застиранный гульфик. – Было тысяча три, сейчас девятьсот девяносто восемь. Это в мире. В Непряхинске -- Джульетта, Колян, я, Витюха-мент, да еще баба с наробраза Сенсейша.

-- А в наробраз за каким хреном вампира протащили, -- неподдельно удивился Колян. -- Из детворы кровь сосать, и вовсе последнее дело.

-- Устоять трудно, а, точнее, невозможно,... -- Гульфик смешно наморщил востринку носа, -- когда больше половины бюджета проходит через управление образованием, добавь сюда взятки за устройство детишек в детские сады, опеку над сиротами и пр. Упустить такую артерию было бы непростительно. Добрый десяток наших братьев, прикрепленных к этой кормушке: газовики, электрики, строители, общепитовцы -- разом начнут жаловаться на недоедание, если пуля подонка зацепит Сенсейшу. -- Он всхлипнул притворно. -- Или грешного меня, или святейшего тебя, или добрейшую Джульетту.

-- Эй?! – до Коляна дошло, наконец, что он тоже входит в «группу риска». – Ах, мать его! Тронет Джульетту -- порву на пазлы и рассыплю перед сортиром.

-- А меня не тронут! – Мнемозина заметно захмелел и радостно глядел на подельников. – Молодой я.

-- Когда смерть по очереди идет, -- хмуро насмешливо парировал Колян. -- Многие начинают высматривать, кого бы вперед пропустить, но задние не рвутся заразы! Стоят и соблюдают... Кирюха тоже молодой... был. Завтра похороним.

-- Сбил настроение, -- поперхнулся Мнимозина. -- Одна моя знакомая, в плаще и с косой твой юмор оценила бы.

-- Оценит, -- Колян тяжело глянул на Мнимозину сквозь сигаретный дым, -- Семьсот лет на сцене и всегда старушку в первом ряду вижу, оттого видимо и шучу не весело. А что делать: абонемент у бабушки на меня.

-- Не слышу рациональных мнений, -- Петрович разлил остатки из кувшина. –- Допивайте и отправляйтесь думать. Сейчас вернется с базара моя старуха, у нее пока метла, но несладко будет всем. Независимо от возраста.