Валерий Романовский: Белая кость

Видно, что за период пребывания в северных широтах он поменял не одного хозяина, и в этой, уже «новой жизни», его интеллигентно звали Иннокентием — Кешей.

Кеша молча сидел в своем решетчатом бунгало. Он, как и раньше, крутил головой, оглядывая мир взглядом Хазанова, периодически подымал сильно поредевший красный хохолок.

— Борис, а он у тебя говорящий? — спросил я приятеля с интересом, вспомнив историю с потерей попугаем памяти.

— Да говорил кое-что... по-русски, до прошлого месяца.

— А почему сейчас не говорит?

— Да приходил ко мне в гости Валерка Комаров. Мы с ним, конечно, хорошо посидели, ну и пьяный Комар, напоил и его коньяком. Мочил булку в коньяк и давал этому «алкашу». Вот у него память на «язык» и стерлась, как магнитофонная запись. Теперь надо его по новой учить. Скоро дети приедут, быстро научат.

— Да! Не везет тебе, Иннокентий, на ниве филологии, — посочувствовал я птице. — Если бы ты сейчас мог говорить, я бы с большим удовольствием расспросил тебя, старик, как тогда сложилась, твоя «дольча вита»!

Попугай по-прежнему молчал и взирал на меня из клетки ошарашенным взглядом Хазанова.

Вдруг, как будто, вспомнив что-то страшное, из давно прожитой жизни, он ясно произнес: «Получи, фашист, гранату!».

Сказав эту любимую фразу помощника Нечаева, Кеша как-то испуганно обмяк, гортанно крякнул и тихо сходил под себя очередной впечатляющей кучей.

По всему было видно, что незатейливая «школа» помохи пустила глубокие корни в «сознании» нашего героя.

19 мая 2004г.

Коту по кличке Юрка повезло немногим больше, чем собаке по кличке Клапан. Их обоих одновременно доставили в Лиепаю на одной из подводных лодок полярнинской бригады, переведенных по решению командования ВМФ с Северного флота на Балтийский.

Тяготы десятисуточного перехода в условиях тяжелейшего осеннего шторма животные, каждый по-своему, перенесли тяжело. Особенно пес…

Пока подводные лодки уже стояли в готовности к отходу, а швартовые команды суетились на надстройках в готовности по команде выбрать на борт последние швартовые концы и сходни, стоявшие из-за сильного отлива стояли почти вертикально, на пирсе в крайней степени нерешительности топтался «нестандартный», очень лохматый и большеголовый, страшно коротконогий пес. Это и был Клапан.

Своим собачьим чутьем он остро ощущал уход корабля. Причем чутье безошибочно подсказывало ему, что родной экипаж уходит навсегда. И он мучительно решал свою собачью судьбу под призывные крики матросов. Наконец, дрожа всем телом, в великом собачьем волнении он героически ступил с пирса на сходню и тут же был подхвачен руками обрадованных подводников.

Разместили Клапана в кормовом отсеке между торпедными аппаратами в большом фанерном ящике. Тщательно переложили ложе ветошью, «подушки» из которой во время качки не давали кататься неуправляемому телу пса по днищу, от стенки к стенке. Так все десять суток плавания он и пролежал в своей люльке и ничего не ел.

Шутка ли! Ведь еще совсем недавно псу казалось, что «тайны мироздания» постигнуты, и жизнь будет вечно протекать, как у «Христа за пазухой». Увы, одно дело — беззаботно жить в кубрике, при береговом камбузе, быть всегда сытно накормленным заботливыми моряками и бегать куда глаза глядят. Хочешь — к собратьям в поселок. А хочешь — валяться себе в казарме, у батареи «Цэ-О», пережидая зимнюю непогоду. А другое дело — тяжелый десятисуточный межфлотский переход с полным запретом кораблям-участникам погружаться и в Норвежском, и в Северном морях, то есть с беспрестанной болтанкой по всему маршруту перехода…

Кот же Юрка был доставлен на борт командиром БЧ-5 и устроен на его личной койке в каюте. Правда, этот комфорт каютой и заканчивался. Качку кот переносил также тяжело.

А уж Норвежское море в этот раз просто расстаралось!

Оморячило наших «героев» в полный рост! На прощанье северные широты постарались в «отделке» далеко не новых корпусов кораблей! Английский сторожевик, принявший на себя сопровождение отряда советских «фокстротов» в Северном море, поднял бортовой вертолет, и тот ошарашенно снимал и снимал на пленку все подряд. Зависал низко и часто перелетал от одной лодки к другой. Словом проявлял такой неприкрытый интерес, как будто снимал блокбастер со звучным названием «Восставшие из ада».

И продолжалось это до самой якорной стоянки, расположенной у входа в проливную зону, куда оперативный дежурный Балтийского флота поставил корабли «отдышаться». Море успокоилось…