Бус Таркинтон - ПЕНРОД И СЭМ

Наконец, Пенроду стал досаждать нос, который невыносимо чесался. Сперва Пенрод поскреб его пальцем, но это не помогло, и пришлось потереть нос всей ладонью. Новое «Прекрати!», изреченное мистером Скофилдом, не произвело на Пенрода никакого впечатления.

– Не могу! – отчаянно прошептал он и продолжал свое занятие.

Не отрывая правую руку от носа, Пенрод стал шарить левой рукой по карманам. С левой стороны того, что ему требовалось, не оказалось. Тогда он начал тереть нос левой рукой, а правой шарить по карманам с другой стороны. Потом он вообще забыл про нос и начал шарить по карманам обеими руками, по несколько раз залезая в каждый.

– Что тебе надо? – шепнула мать.

Но Маргарет уже все поняла и протянула ему носовой платок. Это было с ее стороны заботливо и одновременно беззаботно. Дело в том, что Маргарет очень боялась потерять сознание в театре или в церкви. Вот почему, сидя среди большого скопления народа, она всегда обильно смачивала носовой платок нашатырным спиртом. Пузырек с нашатырем она носила в муфте и вот как раз перед тем, как протянуть платок Пенроду, Маргарет в очередной раз проделала эту операцию.

Пенрод быстро поднес платок к носу, но реакция наступила еще быстрее. Он оглушительно чихнул, лихорадочно втянул воздух, снова чихнул, глаза ему заволокло слезами, он забился в судорогах и одновременно снова чихнул, а потом зашелся кашлем. Произведя вышеупомянутые шумы, которые не остались без внимания прихожан, Пенрод, наконец, почувствовал, что на этот раз смерть отступила. Возвращение к жизни характеризовалось безмолвными слезами и легким почихиваньем.

К этому моменту лица всех членов его семьи обрели пунцовый оттенок – у отца и матери от стыда, а у Маргарет от того, что, при виде мучений Пенрода, ее начал душить смех. Правда, вскоре ей стало жалко брата. Его покрасневшие от слез глаза неотрывно смотрели на нее. Он не отвел взгляда даже в самый разгар нашатырных страданий, и выражение его глаз было сейчас не более ласковым, чем у Всевидящего ока на витраже. Впрочем, Пенрода легко было понять. Он не сомневался, что Маргарет нарочно вымочила в нашатыре платок, прежде чем протянуть ему.

И Маргарет знала: никто и ничто теперь не сможет переубедить его.

– Неужели ты думаешь, что я нарочно, – при первом же удобном случае сказала она, когда они возвращались домой. – Я просто не заметила, Пенрод. То есть, вернее, я не думала…

Может быть, он еще и поверил бы. Но, к ее несчастью, голос у Маргарет, когда она произносила последние слова, задрожал, а плечи предательски затряслись.

– Ну, ты у меня еще увидишь! – пригрозил он, задыхаясь уже не от нашатыря, а от переполнявшего его возмущения. – Ну и наглость! Отравить человека, а потом еще смеяться над ним!

Она еще несколько раз пыталась объяснить ему все и вымолить прощение. Но до самого дома он не произнес больше ни слова.

Пенрод с мрачным видом вкусил ленч и, холодно встретив слова матери о том, что ему пора в Воскресную школу, удалился из столовой. Он нашел убежище в ящике для опилок, и там, съедаемый горечью, стал строить планы отмщения Маргарет.

По большей части, это были слишком трудоемкие планы. Но все-таки, наконец, в его голове возник один, на котором он сосредоточил свое внимание. Охваченный мрачным воодушевлением, он продолжал разрабатывать детали даже после того, как убедился, что у плана есть кардинальные недостатки. Самым главным из них был тот, что осуществление требовало солидной отсрочки. Месть не могла состояться, пока Маргарет не станет матерью мальчика, который должен дорасти до возраста Пенрода. Этот мальчик будет, в чем Пенрод нисколько не сомневался, как две капли воды похож на Джорджи Бассета и, подобно Джорджи, будет любимчиком матери. Этого-то будущего баловня судьбы Пенрод собирался отвести в церковь и заставить высморкаться в платок, смоченный нашатырем. Сцена, по плану, должна будет развернуться во время службы и, разумеется, в присутствии Всевидящего ока с витража.

А когда служба кончится, Пенрод скажет этому мальчику:

– Вот так же поступила со мной твоя мать! А если ты что-то имеешь против, я тебе сейчас покажу!

Пенрод – не тот, будущий, а тот, который сидел в ящике для опилок, – при мысли об этой потрясающей сцене сжал кулаки.

– Ну, что же ты стоишь? – пробормотал он, словно сын Маргарет действительно не только появился на свет, но даже достиг нужного Пенроду возраста. – Буду я с тобой тут разговаривать!