Бус Таркинтон - ПЕНРОД И СЭМ

Тут в комнату вошла миссис Уильямс и протянула друзьям по теплому печенью.

– Только что из духовки! – с гордостью сказала она. – Но больше все равно не дам. Нечего перед ужином перебивать аппетит.

К ее удивлению мальчики повели себя на диво примерно. В другой день они все равно стали бы выклянчивать добавку. Но сейчас им о каком-то печенье и думать было страшно. Даже то, что дала миссис Уильямс, едва полезло им в горло.

– Это твоя собака тебя укусила? – вздумал вдруг уточнить мистер Уильямс.

– Герцог? Да что вы, сэр. Это была другая собака! – ответил Пенрод.

– Какая собака? Кто укусил? – спросила миссис Уильямс.

Муж объяснил ей.

– Ужас какой! – всплеснула руками достойная женщина. – Когда же это случилось, Пенрод?

– Точно уже и не помню, мэм, – не слишком уверенно отозвался мальчик. – Кажется, позавчера.

– Как же это произошло? – спросила миссис Уильямс.

– Ну, эта собака просто так ко мне подошла, а потом укусила.

– Ничего себе! – возмутилась миссис Уильямс. – Ведь эта собака может покусать и других детей, – поглядев с беспокойством на собственного сына, продолжала она. – Чья это собака, Пенрод? Надо пожаловаться хозяевам.

– Да просто собака, – твердо ответил мистер Скофилд.

– Бедняжка, – снова посочувствовала мальчику миссис Уильямс. – Твоя мама, наверное, очень перепугалась, когда ты пришел домой искусанный! На…

Договорить ей помешала цветная женщина. Она стремительно ворвалась в гостиную и, не обращая никакого внимания на хозяев, кинулась к Пенроду.

– Масса Пенрод! Твоя мама имела счастье звонить! Было сказано: если ты тут, немедленно следует прямо сейчас поспешить на ужин. Мама и папа очень сильно тебя ожидают.

– Ну, беги, беги, милый! – ласково потрепав по плечу Пенрода, сказала миссис Уильямс. – Передай маме, что я очень тебе сочувствую. Бывает же, что попадается такая собака.

Они с Сэмом проводили его до выхода. Все это время Пенрод пытался поймать взгляд друга, чтобы тот, хоть жестом, подсказал ему, как поступить дальше. Но Сэм упорно прятался за материнской спиной и делал вид, что не замечает страданий Пенрода. Он вел себя так, будто они с Пенродом достигли твердой договоренности, что, в случае провала, тот должен взять всю вину на себя.

Пенрод еще немного помедлил. Глаза его источали немую мольбу. Быть может, он в конце концов и сумел бы пронять жестокосердого друга, но тут в дело вмешалась миссис Уильямс.

– Что же ты стоишь, Пенрод? Беги скорее домой. Тебя ждут родители. Спокойной ночи!

Они с сыном вернулись и затворили за собой дверь.

Всего десять минут спустя Пенрод влетел в столовую и плюхнулся на свой стул. Он едва переводил дух, однако лицо его было исполнено покоя.

– Неужели так трудно прийти домой вовремя? – проворчал отец. – Вечно тебя приходится вызванивать к ужину по телефону.

Пенрод с укором взглянул на родителя.

– Как же я мог? Меня задержали папа и мама Сэма. Они меня все расспрашивали. По-твоему, мне не надо было им отвечать, да? Но ведь тогда я поступил бы просто невежливо, сэр!

Посрамленный отец не нашел, что ответить, и Пенрод с удовольствием принялся есть. Обе руки у него были сейчас совершенно свободны, под пиджаком ничего не скрывалось. Когда же он еще утолил и голод, жизнь снова стала казаться ему прекрасной.

Правда, войдя на другой день после школы в сарай, Пенрод снова ощутил некоторую тревогу. Он постоял, тщательно огляделся, прислушался. Убедившись, что никто за ним не следит, он, наконец, решился приподнять половицу, под которой покоилась семейная реликвия Уильямсов. Но странное дело: глаза Пенрода при виде револьвера на этот раз не горели. Если он и уселся в угол, чтобы немного повертеть барабан кольта, то лишь из чувства, отдаленно смахивающего на долг.

Пенрод и сам удивлялся: револьвер совсем не привлекал его. Как вчера боролись они с Сэмом в спальне мистера Уильямса! Подержать в руках лишнюю минуту этот кольт казалось пределом желаний. Теперь Пенрод держит его в руках и может сколько угодно вертеть барабан и любоваться позеленевшими патронами. Однако револьвер почему-то внушает ему сейчас почти отвращение. С какой радостью он вообще избавился бы от этой грозной и неприятной вещи! Пенрод еще не знал, что сбывшиеся мечты играют порой с нами и более жестокие шутки.

Скорее по инерции, сохранившейся от прежних мечтаний, нежели по зову сердца, Пенрод навел кольт на газонокосилку и тихо произнес:

– Пф-ф!

Почти тут же со двора осторожно спросили: