Роберт Ладлэм - Дорога в Гандольфо

У западной кромки аэродрома дорога круто изгибалась. Как только лимузин Лилиан вышел на этот поворот, Сэм сбросил скорость своего автомобиля, а затем и остановил его у обочины. Выключив зажигание, схватил рубашку и башмаки и, выскочив из машины, кинулся в лес.

Затаившись в темноте, он ждал неизбежного. Слышно было, как затормозил лимузин Лилиан. Она в сопровождении своего помощника поспешила к брошенной Сэмом машине.

— Это уж слишком! — возмутилась женщина. — Эта неблагодарная тварь взяла да и смылась в последнюю минуту! После того, как Мак отвалил ему столько денег! Впрочем, это меня не удивляет. У него были вялые мышцы на шее, а это всегда признак слабости... Поехали! Садись в машину! Мы почти у цели.

Час спустя Сэм Дивероу, в кожаном пиджаке и мешковатых брюках, слишком больших для него, выложил две с половиной тысячи долларов ошеломленному пилоту в ангаре аэродрома Валтурнанче в уплату за незапланированный рейс в Рим. Человек, на котором остановился Сэм, ростом был пониже его и не обладал развитой мускулатурой атлета. Считается, что пилоты, соглашающиеся на подобного рода полеты, не обладают, как правило, высокой нравственностью. Но Сэм не опасался, что его обманут и выбросят на один из альпийских перевалов.

Он добился своего! Они полетели! И достигли Рима до восхода солнца! Он, Сэм Дивероу, лучший молодой юрист в Бостоне, совершит сейчас самый головокружительный взлет в своей карьере!

Капитаны Гри и Блю, в полицейской форме, тесно облегавшей их фигуры, стояли неподвижно, укрывшись за стволами аппиевых кленов, по обеим сторонам дороги. Их правые руки, согнутые в локтях, были чуть отставлены в стороны, чтобы ненароком не пораниться короткими полыми иглами, торчавшими остриями из надетых на пальцы колец.

Как и предсказал командир, два мотоциклиста, сопровождавшие лимузин папы по бокам, повернули обратно и теперь замыкали кортеж. И опять-таки в полном соответствии с предположением генерала, грохот стоял невообразимый.

Машины проследовали одна за другой. И когда два патрульных мотоциклиста оказались наконец между двумя кленами, за которыми скрывались капитаны, Гри и Блю, стремительно выскочив из-за деревьев, взмахами левых рук оглушили обоих полицейских, а правыми вонзили острия маленьких игл в их шеи.

В считанные секунды патрульные были обездвижены.

Гри и Блю оттащили тела полицейских в ближайшие кусты, а сами оседлали их мотоциклы. Срезая путь, они промчались через кустарник вниз по склону холма, и, согласно плану, заняли новую позицию. В случае необходимости капитаны могли теперь для маскировки натянуть поверх своей формы сутаны.

Капитаны Оранж и Вер, затаившись в высокой траве, лежали на животах напротив друг друга. То, что увидели они вдали, сквозь заросли, вызвало у них смех: в мотоциклетном эскорте не хватало двух машин. Остававшиеся патрульные, пристраиваясь в хвост второго лимузина, старались выровнять свои мотоциклы.

Когда автомобиль с его преосвященством проследовал мимо капитанов, набожный Оранж перекрестился.

Капитан Вер досадливо сплюнул. Давно уже церковь не избирала папой римским француза, и все из-за этих свиней итальянцев.

Лимузин папы свернул на последний поворот и покатил под уклон. Оранж и Вер одновременно вскочили на ноги и молниеносно выполнили заранее отработанный прием по захвату полицейского мотоциклетного эскорта.

Патрульные были выведены из строя. Автомобиль с папой заворачивал к подножию Аппиева холма. До фазы номер четыре — взрывов дымовых бомб в перевернутом «фиате» — оставались секунды. Оранж и Вер приступили к своему очередному заданию, самому важному из всех, — к фазе номер семь. Фазы пять и шесть — вывод из строя средств связи и принудительное погружение в сон спутников папы римского — могли начаться в любой момент.

Фаза номер семь должна была стать венцом всей операции «Нулевой объект»: ведь ею предусматривалась подмена Джиованни Бомбалини певцом Гвидо Фрескобальди.

Потрясшие «фиат» взрывы были поистине ужасны, как и дикие вопли турок. Хаук довольно ухмыльнулся. Черт возьми, как чудесно все это — и дым и шум! Хотя криков, пожалуй, все же многовато.

Кортеж замер, словно в шоке, раздались взволнованные голоса. Один мотоцикл и два лимузина оказались на глухом объездном пути, с юга огороженном крутыми горными склонами, а с севера окаймленном дремучим лесом.

— «Лучшего и не придумаешь!» — подумал Хаукинз, поддерживая в кустах обмякшее тело Гвидо Фрескобальди.