Андрей Шляхов - Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

– Москва – большой город с огромными транспортными проблемами. Нерационально устраивать один мегацентр отравлений. Лучше рассредоточить отделения по городу. Так пациенты будут быстрее попадать на койку, а это очень важно.

– А вы сами, Владимир Александрович, в сто тридцать шестую уйдете или у нас останетесь?

– Боюсь, что ни туда и ни сюда, – ответил Данилов. – Был у меня на днях не очень приятный разговор с Ромашовым...

– С ним другого разговора и быть не может! Он же Такой Большой и Строгий Начальник!

– И он мне заявил, что мое присутствие в Склифе нежелательно!

– А вы что?

– Думаю. Знаете же поговорку: «Насильно мил не будешь».

– Жаль, если вы уйдете, – вздохнула Маша. – У нас в приемном нормальные доктора почему-то вообще не задерживаются.

– Работа не самая приятная, вот и уходят, – заметил Данилов. – Я тоже не горю желанием годами торчать на приеме.

– А вот мне, Владимир Александрович, наоборот, в отделении не нравится. Там скучно, и лица каждый день одни и те же. Правда, старшей сестрой в отделение я бы пошла.

– Почему?

– Старшая сестра – это другое дело. Белый человек. Ходишь, всех пинаешь, а сама особо не напрягаешься...

– Боюсь, Маша, что у вас превратное представление о плюсах и минусах должности старшей сестры. Это собачья работа. Старшая сестра руководит средним и младшим персоналом, отвечает как за внутренний распорядок, так и за санитарное состояние отделения, получает и хранит лекарства, обучает сестер, затыкает собой все дыры, которые больше заткнуть некем. Разве не приходилось видеть, как старшие сестры на кухню за обедом ездят?..

– Сдаюсь, Владимир Александрович! – Маша подняла вверх обе руки. – Вы меня убедили! В старшие сестры – ни ногой. Только в главные.

– Да там еще хуже...

Приехавшая карета «скорой» помешала Данилову отговорить Машу и от продвижения в главные сестры.

Пациент оказался ветеринарным врачом. А заодно и наркоманом со стажем. Сегодня он в очередной раз решил ввести себе в вену кетамин (средство для анестезии, блокирующее нервные окончания без угнетения дыхания и кровообращения, а также – сильный галлюциногенный наркотик. – Прим. автора), сэкономленный на даваемых в клинике наркозах, и немного превысил дозу. Повезло чуваку. Если бы превысил намного – оказался бы в реанимации или вообще в морге.

– Что-то увлекся я сегодня, – ветеринар-наркоман был хоть и вял, но соображать соображал.

«Увлекся ты давно», – подумал Данилов, вглядываясь в расширенные зрачки пациента. Тот смирно лежал на кушетке.

– Не надо было водярой догонять...

– Добрая мысля приходит опосля, – прокомментировал Данилов, измеряя пациенту давление.

– Это правда, – согласился тот. – Давно бы бросил это дерьмо, да больно уж глюки качественные. Причем вижу не абы что, а что хочу...

– Сейчас-то что видите? – спросил Данилов.

– Сейчас вас, доктор, вижу, – пациент повернул голову, – сестру, дверь. Глюков нет, были да ушли...

Голова вернулась в исходное положение.

– А вот на потолке что-то вроде карты Москвы вижу... Только масштаб больно мелкий...

– Давайте я помогу вам раздеться для осмотра, – предложил Данилов.

Пациент покорно дал себя раздеть.

– Собачку или кошечку держите? – поинтересовался он, когда Данилов пальпировал печень.

– Не держу.

– Жаль, – пациент выпятил нижнюю губу, – а то мы с вами скооперировались бы.

«Ты скоро с гробовщиком скооперируешься, – вздохнул про себя Данилов. – Тощий, серый, и печень чуть ли не до мочевого пузыря достает. Тридцать один год, а уже не жилец».

По рукам и ногам ветеринара змеились следы от инъекций, желваки, рубцы, попадались и незажившие нарывы.

– Вот подлечусь у вас – и брошу все! – пообещал пациент. – И с бухлом завяжу, и с ширевом. А чтобы не тянуло – делом займусь. Диссертацию начну писать.

– Правильно мыслите, – одобрил Данилов, прекрасно понимая, что первым делом после выписки пациент начнет бухать и ширяться. Хорошо еще, если прямо в отделении не сорвется...

Данилов ожидал придирок на утренней конференции, но их не было. То ли не к чему было придраться, то ли в отсутствие заместителя директора по лечебной работе никто не хотел этим заниматься.

Как только пятиминутка закончилась, к Данилову обернулся Марк Карлович, сидевший впереди него:

– Владимир Александрович, пойдемте ко мне. Есть разговор. Ненадолго.

По выражению лица Марка Карловича Данилов понял, что разговор будет не из приятных.