Лион Измайлов: Четыре мушкетёра (сборник)

«Есть три категории серьёзных людей: музыканты, когда они репетируют, спортсмены, когда они рассказывают о своих успехах, и люди, толпящиеся возле магазинов. Эти последние серьёзны всегда и везде — будь то около продуктовой палатки или около комиссионного магазина. Только возле палатки народ стоит потвёрже, а возле комиссионного одет получше». Так в своё время говаривал Вартаняну его отец, и опыт, вовремя переданный потомству, не пропал даром: юноша довольно быстро нашёл нужный ему магазин, конечно же комиссионный, где заместителем директора по внешней торговле служил пресловутый и легендарный Тревильян.

Гражданин Тревильян, фактически первый замдиректора магазина, человек с высшим образованием, правда незаконченным два раза, начал свой путь действительно как Вартанян. Он тоже приехал в Москву, имея лишь запас энергии, наглости и энтузиазма, необходимого для того, чтобы обратить его в более ощутимые материальные ценности. Но для этого в то время необходимо было образование, а в институты тогда после седьмого класса не принимали, несмотря ни на какие справки и аттестаты зрелости.

Через год акклиматизации в новых для него природных условиях Тревильян поступил учиться в институт физкультуры. Любимыми его предметами стали гимнастический конь и фехтование, но любовь оставалась безответной в течение двух семестров, после чего он сломал ногу импортному коню. Это было сочтено за акт мести неодушевлённому существу, за что Тревильяну предложили поискать себя в другом месте. Но не место ищет человека, а человек место, твёрдо знал он, ученик высшего класса жизненной школы, и вскоре перевёлся с повышением на один семестр в какой-то институт, находящийся по соседству. Там он и познакомился с молодым человеком по фамилии Король. Король в то время учился исключительно тому, как полностью оправдать свою фамилию. Для этого, как ему казалось, необходимо было производить впечатление делового и солидного человека. Впечатление о солидности он быстро наловчился создавать автомобилем, который купил ему на последние тысячи рублей его отец. С деловитостью было хуже, так как никаким делом он не занимался, то есть попросту бездельничал.

И тут как раз появился Тревильян и оказал Королю первую и весьма чувствительную услугу — открыл секрет, как можно быть деловым, ничего при этом не делая или, на худой конец, занимаясь неизвестно чем. Наука оказалась несложной. Надо было просто всегда делать не то, что от тебя требуется в данный момент, и всегда говорить не о том, что беспокоит окружающих. А если ещё изображать соответствующую серьёзность, многие сразу начинают задумываться: мол, что это мы тут всякой чепухой занимаемся, оказывается, не наши мелкие дела, а вон то главное, о чём этот серьёзный человек переживает. Надо было, находясь на студенческой вечеринке, не веселиться, не смеяться со всеми вместе и уж тем более не петь, а сидеть, постоянно глядя на часы, поминутно срываясь с места якобы позвонить по делам, начинать уходить и прощаться ещё до того, как все сядут за стол, и с трудом поддаваться на уговоры остаться. Тогда все понимают, какая для них честь, если Король и Тревильян сидят вот так запросто за одним столом со всеми, и сердце каждого из присутствующих наполняется благоговением перед самим собой, потому что не со всякими эти деловые люди позволят себе беззаботно веселиться.

Кроме того, давно известно, что в театре любого короля играют окружающие, — этими окружающими и был для Короля Тревильян. Он превозносил его, рассказывал при нём истории о его находчивости и успехах, а Королю оставалось только небрежно улыбаться и принимать почести. Особенно большое впечатление это производило на девушек, и новоявленные друзья пунктуально пользовались своими успехами, не забывая и не обижая никого.

Но нельзя сказать, что их деловитость и солидность производили такое же впечатление на преподавателей и на деканат. И здесь Тревильян оказывал Королю услуги каждый семестр. Когда их начинали выгонять из института, что в те времена случалось нередко, Тревильян надевал на себя что похуже, долго ходил возле деканата, как бы робея войти, потом входил и с акцентом, за которым не слышно было языка, но слышны были всхлипывания, рассказывал о бедном горном селе и об оставшейся бабушке.

Потом входил Король. Он говорил, как трудно помогать Тревильяну учиться, если тот не понимает по-русски ни слова, и ещё про то, что из-за этого самопожертвования он сам попал в число неуспевающих. У декана при их появлении выступали на глазах слёзы, и он всё прощал.