Борис Жердин - Ничего кроме правды

Но пожалел дед сиротку, зарезал как собаку. Катану по самую рукоятку в сердце вогнал, чтобы не мучилась, бедная.

Сам сдался властям.

Следствие, суд.

Три года дали всего, потому что признали, что убийство было из милосердия, к тому же любовь здесь была замешана.

А в 41-м его застрелили в тюрьме, хотел на фронт бежать.

Так и не повидал я деда, а жаль.

Вот такая необычная судьба.

Мы как-то с Володей Высоцким выпивали у него в Москве. Я ему эту историю рассказал. Он потом сочинил неплохую песню, только, по-моему, он там неверно раскрыл образ моего деда. Хотя до сих пор хорошо звучит в его исполнении. Убедительно.

ДЯДЯ АБРАША, ПИКАССО И ДРУГИЕ (документ)

14 марта 1997 года я самозабвенно работал над картиной в своей уединенной студии в Леонардо, Нью-Джерси.

Сделав множество эскизов и набросков, я уже начал переносить композицию на холст, когда моя работа была прервана настойчивым стуком в дверь. В раздражении я поспешил открыть.

На крыльце стояли двое солидных мужчин в дорогих серых костюмах. Представившись агентами ФБР и предъявив удостоверения, они спросили разрешения задать мне несколько вопросов.

Я был немало удивлен этим странным визитом и пригласил их войти в увешанную картинами студию. Выслушав сдержанные комплементы по поводу моей живописи и сгорая от любопытства, я предложил им перейти к делу. Чем же был вызван интерес столь серьезного ведомства к моей скромной персоне?

В сущности, все их вопросы сводились к одному – не фальсифицировал ли я когда-либо картины известных художников, а в частности, Пабло Пикассо.

Получив отрицательные ответы, они попросили несколько образцов моей подписи на русском языке. Двух автографов им показалось мало, и я исписал своей фамилией два листа, после чего агенты удалились, оставив меня в полном недоумении.

Я долго думал о том странном визите, пока эта история не нашла логическое объяснение. 18 августа я получил официальное письмо из отдела экспертизы Нью-Йоркского филиала аукциона Кристи.

В письме говорилось, что торговым домом Кристи была приобретена небольшая коллекция картин Пикассо. При расчистке задников на всех пяти холстах была обнаружена написанная на русском языке моя фамилия (!!).

Проведенная ФБР экспертиза показала, что моя подпись на 43 процента соответствует автографам на холстах. Руководство Кристи просило меня, по возможности, дать объяснения этому странному факту.

То письмо мгновенно поставило все на свои места.

Дело в том, что о существовании этих картин я знал уже очень давно, а подписи на обратных сторонах принадлежали моему дяде Абраму Давидовичу Жердину, да и сами картины были написаны не Пикассо. Это очень старая история и произошла она в 1925 году

Но лучше начну все по порядку.

До моего рождения дядя Абраша был самым талантливым человеком в нашей семье. Воспитанный в лучших традициях еврейской интеллигенции, окруженный с детства гениальными произведениями искусства, он впитал в себя оттуда все лучшее. Он учился живописи сначала у Левитана, потом у Бореньки Григорьева, но больше всего Абраша почерпнул у Казимира Малевича, картины которого были в нашем доме повсюду: даже спускаясь в погреб за картошкой, Абраша натыкался на черные квадраты. Это Малевич первым научил моего дядю закрашивать по трафарету холсты черной, а позднее красной краской, и Абраша в этом деле превзошел своего учителя. Ему прочили большое будущее, но судьба распорядилась иначе.

После революции ему пришлось работать в артели вместе с отцом, кормить семью, а когда спрос на картины упал, они быстро перестроили эту артель слепых на новые рельсы – начали шить одеяла.

Здесь, правда, тоже пригодился Абрашин художественный талант. Одеяла с аппликациями по его рисункам пользовались немалым спросом, а с 1923 года, когда артель была национализирована,

Абраша остался в ней работать обыкновенным закройщиком. Там он проработал пару лет, пока весной 1925 года в артели полностью не закончился запас ниток. Если материал еще можно было как-то найти, то нитки по всей стране стали огромным дефицитом. Нужно было срочно послать кого-то заграницу. А так как из трех зрячих портных Абраша был единственным кто не пил горькую и умел говорить по-французски, то выбор пал на него. К тому же он был невероятно честным человеком, и на артельном собрании слепые вынесли единогласное решение: отправить в командировку в Париж Абрама Давидовича Жердина.