Герман Дробиз - Вот в чем фокус

И, едва сойдя с трапа самолета, он в чем был от­правился на поиски женщины, еще ничего не знающей о его безумной любви к ней. А был он в светлом лет­нем костюме с платиновой искрой, в алой сатиновой косоворотке с перламутровой пуговкой, в новеньких скри­пучих сандалиях, сплетенных дерюжкой, в велосипедистской шапочке с черным целлулоидным козырьком и буквами «ТАРТУ», написанными на эстонском языке. Темные гангстерские очки задорно сидели на курносом, слегка облупившемся носу и, пряча до поры до времени темпераментные взгляды озорных глаз Опрокиднева, подчеркивали пунцовый румянец его щек. Как всегда, в решающие минуты Опрокиднев был красив крепкой, природной красотой.

Женщину он увидел сразу.

В центре площади стоял открытый экскурсионный автобус. В нем плотными рядами сидели отдыхающие. Они прикрывались легкими зонтами, шуршащими друг о друга, как стрекозиные крылья, разглядывали лакиро­ванные книжечки туристических справочников, обмахи­вались газетками, а некоторые кушали виноград.

Рядом с водителем стояла юная женщина в кожа­ных шортах и брезентовой штормовке. Ее колени золо­тились, как апельсины. Возле губ она держала мили­цейский мегафон.

— На Кавказе есть гора! — кричала она.— Самая большая! А под ней течет Кура, мутная такая! Мы с вами посмотрим с этой горы на эту Куру. Спешите! Осталось четыре свободных места!

— Экскурсия в горы! — кричала она.— Мы проедем там, где не ступала нога человека. Ущелье духов! Вид с вершины Грез на долину Слез! Древние кавказские легенды, объясняющие происхождение гор, морей и оке­анов! Семь легенд о вечной любви! Торопитесь! Осталось два свободных места! Одно! Ни одного! Поехали!

И тут только Опрокиднев опомнился. Одним прыж­ком догнал он автобус, перемахнул через низкий бор­тик и в бессознательной заботе о равновесии крепко ухватил укутанный в штормовку стан экскурсовода.

— Мест нет, гражданин,— закричала женщина-экскурсовод и обдала его дымным взглядом.— Ждите следующую машину.

— Только с вами,— бормотал Опрокиднев, доверчи­во прижимаясь к упругому брезенту.— Являясь большим любителем кавказских легенд, хочу быть в первых рядах, где бы ни ступала нога человека. Я вот тут, в уголоч­ке, я на бортике пристроюсь, я на отдельное место не претендую как сознательный опоздавший. Если все опоз­давшие будут претендовать на отдельное место, где ся­дут те, кто пришел вовремя?

— Ладно, пусть едет,— пожалел кто-то из пассажи­ров.

Женщина-экскурсовод одернула штормовку, отчего Опрокиднев сместился в угол кузова, и сказала:

— Пусть едет. Но это дело надо перекурить.

Несколько мужчин протянули ей сигареты. Особенно старательно это сделали Опрокиднев и смуглый юноша, сидевший во втором ряду. Острая конкуренция была на­лицо.

Женщина внимательно оглядела желающих дать ей закурить и выбрала опрокидневскую «Экстру». Смуг­лый юноша издал гортанный выкрик, напоминающий кле­кот орла, и вышвырнул свой «Филипп Моррис» на до­рогу.

Автобус покинул городские кварталы и вошел в пер­вый поворот серпантина.

— Кого тошнит, остановка на семнадцатом километ­ре,— объявила женщина.— Просьба потерпеть. Посмот­рите направо — направо виднеется Черное море. Один из крупнейших бассейнов нашей страны. Обратите вни­мание на эти волны. С них Айвазовский писал свой «Девятыйвал». Если хотите, расскажу анекдот про Айва­зовского.

— Просим, просим! — закричал Опрокиднев.

— Женщины могут не слушать,— предупредила она.

— Почему это? — обиделась старушка на послед­нем ряду. На каждом повороте она взмывала вверх и некоторое время парила над скамейкой, держась за зонтик.— Что мы, шуток не понимаем?

Женщина-экскурсовод рассказала анекдот про Айва­зовского, потом про Лермонтова, потом про Сухумский обезьяний питомник. В автобусе наладилась атмосфера полного взаимопонимания. Особенно сплачивали коллек­тив виражи: экскурсанты мотались в кузове, как грибы в лукошке, старушка на последнем ряду взмывала все выше и летала над головами собравшихся, пока на од­ном, очень крутом вираже не улетела совсем, чего почему-то никто не заметил; женщина-экскурсовод гроха­лась на колени к Опрокидневу, наконец ей надоели эти однообразные перемещения, и она так и осталась сидеть на Опрокидневе до конца маршрута; смуглый юноша перед каждым входом в вираж печально спрашивал: «Это еще не семнадцатый километр?» Его участь была решена.

— Марина! — жарко шептал Опрокиднев.