Ярослав Гашек: Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны. Часть вторая

В дверях показался бледный, как полотно, зауряд-прапорщнк Биглер, самый глупый в роте, старавшийся в учебной команде вольноопределяющихся отличиться своими познаниями. Он кивнул Ванеку, чтобы тот вышел за ним на лестницу. Там они имели продолжительный разговор.

Вернувшись Ванек презрительно ухмылялся.

— Вот дубина! — сказал он Швейку — нечего сказать экземплярчик у нас в маршевой роте! Он тоже был на совещании, и, когда расходились, господин обер-лейтенант распорядился, чтобы все взводные произвели строгий осмотр винтовок. А этот тип пришел меня спросить, должен ли он дать распоряжение привязать Жлабека за то, что тот вычистил винтовку керосином. — Ванек разгорячился. — О такой глупости спрашивает меня, хотя знает, что едет на позиции! Господин обер-лейтенант вчера правильно сделал, что велел отвязать своего денщика. Я этому щенку сказал, чтобы поостерегся злить свою команду.

— Кстати о денщике: не нашли ли вы случайно денщика господину обер-лейтенанту?

— Будьте мудрецом, — ответил Ванек, — времени хватит. Между прочим я думаю, что господин обер-лейтенант к Балоуну привыкнет; изредка он у него что-нибудь слопает, а потом и это у него пройдет, когда попадем на фронт. Там часто ни тому, ни другому нечего будет жрать. Скажу ему, что Балоун останется, — и ничего не поделаешь. Это моя забота, и господина обер-лейтенанта это не касается. Главное: не торопиться!

Ванек опять лег на свою койку и сказал:

— Швейк, расскажите мне какой-нибудь анекдот из военной жизни.

— Можно, ответил Швейк, — только я боюсь, что опять кто-нибудь к нам позвонит.

— Так выключите телефон: отвинтите провод или снимите трубку.

— Ладно, — сказал Швейк, снимая трубку. — Я вам расскажу, что подходит к нашей ситуации, только тогда вместо настоящей войны были маневры, а была точь в точь такая же паника, как сегодня, так как не было известно, когда выступим из казарм. Служил со мной Шиц с Поржича [108] Улица в Праге. Прим. перев .

хороший парень, только набожный и робкий. Он представлял себе, что маневры это что-то ужасное и что люди на них падают от жажды, а санитары подбирают их во время похода, как опавшие плоды. Поэтому он напился впрок, и когда мы выступили из казарм на маневры и пришли к Мнишеку, то сказал: «Я этого, ребята, не выдержу, только господь бог меня может спасти!» Потом мы пришли к Гржовицам, и там у нас был на два дня привал, так как произошла какая-то ошибка, и мы шли так быстро вперед, что могли бы вместе с остальными полками, которые шли с нами с флангов, захватить весь неприятельский штаб и осрамились бы, так как нашей армии полагалось п……, а противник должен был сражение выиграть: у них там находился какой-то сопливый эрцгерцогишка. Шиц устроил такую штуку. Когда мы разбили лагерь, он собрался и пошел в деревню за Гржовицами кое-что себе купить и к обеду возвращался в лагерь. Была жара, взопрел он тоже здорово, и тут увидел он на дороге колонну, на колонне была будочка, а в ней под стеклом совсем маленькая статуя святого Яна Непомуцкого. Помолился он святому Яну и говорит ему: «Вот, чай, жарко тебе, не мешало бы тебе чего-нибудь выпить. На самом ты солнцепеке. Чай, все время потеешь?» Взболтал походную фляжку, выпил и говорит: «Оставил я и тебе глоток, святой Ян из Непомук». Потом спохватился, вылакал все, и святому Яну из Непомук ничего не осталось. «Иисус, Мария! — воскликнул он: — святой Ян из Непомук, ты это мне должен простить, я тебя за это вознагражу. Я возьму тебя с собой в лагерь, и так тебя напою, что ты на ногах стоять не будешь». И добрый Шиц из жалости к святому Яну из Непомук разбил стекло, вытащил статую святого, сунул под блузу и отнес в лагерь. Потом святой Ян Непомуцкий с ним спал вместе на соломе. Шиц носил его с собой во время походов в ранце и всегда ему страшно везло в карты. Где только ни сделаем привал, он всегда выигрывал, пока не пришли мы к Прахеню. Квартировали мы в Драгеницах, и он все вдребезги продул. Когда утром мы выступили в поход, так на груше у дороги висел святой Ян Непомуцкий с петлей на шее. Вот вам и анекдот, ну а теперь повешу трубку.

И телефон опять начал вбирать в себя новые судороги нервной жизни лагеря. Гармония покоя была здесь нарушена.

В это самое время поручик Лукаш изучал в своей комнате только что переданный ему из штаба полка шифр с руководством, как его расшифровать, и тайный шифрованный приказ о маршруте маршевого батальона по направлению к границе Галиции (первый этап):