Ярослав Гашек - Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны. Часть вторая

— Я вышел из Табора.

— А что вы делали в Таборе?

— Ждал поезда на Будейовицы.

— А почему вы не поехали в Будейовицы поездом?

— Не было денег на билет.

— А почему вам не дали воинский проездной лист?

— Потому что при мне не было никаких документов.

— Ага, так! — победоносно сказал вахмистр одному из жандармов. — Парень не так глуп, как выглядит. Начинает заметать следы.

Вахмистр начал с другой стороны, как бы не расслышав последнего показания о документах:

— Итак, вы вышли из Табора. Куда же вы шли?

— В Чешские Будейовицы.

Выражение лица вахмистра стало несколько более строгим, и взгляд его упал на карту.

— Можете нам показать на карте, как вы шли в Будейовицы?

— Я всех мест не помню. Помню только, что в Путиме я уже был раз.

Все присутствующие жандармы переглянулись.

Вахмистр продолжал допрос:

— Значит вы были на вокзале в Таборе? Что у вас в карманах? Выньте все.

После того как Швейка основательно обыскали и ничего кроме трубки и спичек не нашли, вахмистр спросил:

— Скажите, почему у вас решительно ничего нет?

— Да мне ничего и не нужно.

— Ах ты, господи! — вздохнул вахмистр. — Ну, и мука с вами!.. Вы сказали, что раз уже в Путиме были. Что вы тот раз делали?

— Я проходил мимо Путима в Будейовицы.

— Видите, вы противоречите самому себе. Вы говорите, что шли в Будейовицы, между тем как мы вам доказали, что вы идете по направлению из Будейовиц.

— Очевидно, я сделал круг.

Вахмистр и весь жандармский персонал обменялись многозначительными взглядами.

— Это кружение наводит на мысль, что вы просто рыщете по нашей округе. Как долго пробыли вы на вокзале в Таборе?

— До отхода последнего поезда на Будейовицы.

— А что вы там делали?

— С солдатами разговаривал.

Вахмистр бросил новый весьма многозначительный взгляд на окружающий персонал.

— А о чем, например, вы с ними говорили? Что спрашивали?

— Спрашивал, какого полка и куда едут.

— Отлично. А не спрашивали ли вы, сколько, например, штыков в полку и каково внутреннее строение полка?

— Не спрашивал. Сам давно наизусть знаю.

— Значит вы в совершенстве информированы о внутреннем строении наших войск?

— Безусловно, господин вахмистр.

Тут вахмистр пустил в ход последнего козыря, с победоносным видом оглядываясь на своих жандармов:

— Говорите ли вы по-русски?

— Нет.

Вахмистр встал, кивнул головой своему помощнику, и, когда оба вышли в соседнюю комнату, он, возбужденный сознанием своей победы, провозгласил, потирая руки:

— Ну, слышали? Он не говорит по-русски! Парень видно, прошел огонь, воду и медные трубы. Во всем сознался, но самое важное отрицает. Завтра же отправляем его в Окружное, в Писек. Криминалистика состоит в искусстве быть хитрым и вместе с тем ласковым. Видали, как я его утопил в потоке вопросов? И кто бы мог подумать! Выглядит дурачком, а на таких типов-то и нужна тонкая работа. Посадите его пока что, а я пойду составлю протокол.

И с язвительной усмешкой на устах жандармский вахмистр до вечера строчил протокол, в каждой фразе которого красовалось словечко: Spionenverdächtig [14] Подозревается в шпионаже. .

Чем дальше писал жандармский вахмистр протокол, тем яснее становилась для него ситуация. Кончив протокол, написанный на странном канцелярском немецком языке, словами: «Доношу покорно, что неприятельский офицер сегодня же будет отправлен в Окружное жандармское управление в город Писек», — он улыбнулся и вызвал своего помощника:

— Дали этому неприятельскому офицеру поесть?

— Согласно вашему приказанию, господин вахмистр, обеды отпускаются только тем, кто был на допросе до двенадцати часов дня.

— Да, но в данном случае мы имеем дело с крупным исключением, — веско сказал вахмистр. — У нас налицо один из высших чинов, вероятно, офицер Генерального штаба. Сами понимаете, что русские не пошлют сюда какого-нибудь ефрейтора. Пошлите в трактир «У Кота» за обедом для него. Если обедов уже нет, пусть сварят ему что-нибудь отдельно. Потом пусть ему приготовят чай с ромом и пошлют сюда. И не говорить — для кого. Вообще никому не заикаться, кто нами задержан. Это военная тайна. Что он делает?

— Просил табаку и сидит в дежурной. Совершенно спокоен, словно дома. «У вас, говорит, тепло, и печка не дымит. Мне, говорит, здесь у вас очень нравится. Если печка будет дымить, то вы, говорит, позовите трубочиста прочистить трубу. Но пусть, говорит, он прочистит ее под вечер, а ни в коем случае не в полдень, когда солнышко высоко стоит».