Андрей Баранов - Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде

Что касается истинного положения дел на крымской Олимпиаде, то все русские жаждут угодить своему господину, главному олимпийцу – императору, укрыв от чужестранцев хоть какую-нибудь долю истины. Никто не печется здесь о благе любознательных путешественников; их охотно морочат поддельными документами; чтобы узнать Россию, нужно обладать превосходным критическим чутьем.

Подражая древности, русские архитекторы нагромоздили спортивные монументальные постройки на крутых склонах и в ущельях Тавриды, дабы живописность пейзажей умножала впечатление от творений человеческих. Однако русские, полагающие, что следуют за древними греками, а на деле лишь неумело им подражающие, так рассеяли свои так называемые греческие стадионы на крымских просторах, что глаз едва их различает. Поэтому, хотя строители здешних мест атлетических соревнований брали за образец греческую Олимпию и римский форум, постройки эти приводят на память азиатские степи. Как ни старайся, а Московия, даже в самом южном ее проявлении, всегда останется страной более азиатской, нежели европейской.

Спортивные сооружения, стоящие полукругом напротив губернаторского дворца, – не что иное, как неудачное подражание античному амфитеатру; смотреть на них следует издали; вблизи видишь только декорацию, которую приходится все время штукатурить и красить. Древние возводили здания из вечных материалов, здесь же люди строят спортивные дворцы из бревен, дома для атлетов из досок, а олимпийские храмы из гипса; поэтому русские рабочие только и делают, что поправляют летом то, что было разрушено зимой.

Крымская пустыня покрылась статуями и барельефами, призванными запечатлевать исторические спортивные события навеки, а ведь в этой стране у памятников век даже короче, чем у воспоминаний. Русские занимаются всем на свете и, кажется, еще не кончив одного дела, уже спрашивают: когда же мы примемся за другое? Таврида подобна огромным строительным лесам; леса падут, как только строительство завершится. Спортивный шедевр, который здесь создан, принадлежит не архитектуре, но политике; новой крымской Олимпии, которую русские, как византийцы, в глубине души почитают будущей спортивной столицей России и мира.

Местоположение олимпийских дворцов выбрано так неудачно, что они не вызвали у меня восхищения. Главное для памятника – его общий облик; интересоваться деталями имеет смысл лишь тогда, когда прекрасно целое; что значит тонкость исполнения там, где нет величия замысла? Впрочем, произведениям русского искусства недостает и того и другого. Секрет его в том, чтобы, худо ли, хорошо ли, подражать другим народам и, не выказывая ни разборчивости, ни вкуса, переносить на свою почву то, что было изобретено в других краях.

Архитекторам, желающим повторять античные олимпийские постройки, следовало бы изготовлять точные копии, раз уж окружающий пейзаж похож на греческий. Иначе подражания, как бы колоссальны они ни были, выйдут ничтожными: ведь в архитектуре величие созидается не размерами стен, но строгостью стиля. Ничто так мало не подобает обычаям и духу русского народа, как эта фальшивая роскошь. Упрямые подражатели, они принимают спортивное тщеславие за гений и видят свое призвание в том, чтобы воссоздавать у себя, многократно увеличивая в размерах, олимпийские памятники.

Севастополь, переименованный императором Павлом в Ахтиар, с его прекрасными набережными и видами – чудо-город. Русские обожают хвастаться. Неужели Господь покровительствует этому тщеславному и алчному народу? Неужели он согласен даровать ему южное небо и южный воздух? Неужели на наших глазах Таврида превратится в Олимпию, а Москва станет Римом? Притязания русских, какими бы смехотворными они ни выглядели, показывают, как далеко простирается честолюбие этих людей. Но на что бы ни притязали русские после Петра Великого, за Вислой начинается Сибирь.

Для празднования русских олимпийских побед в спортивных баталиях был построен особый дворец-шатер, именуемый «Домом а-ля-Рюс». Представьте себе огромный шатер падишаха, возведенный на горной круче, с возвышения вы наслаждаетесь зрелищем бескрайнего горизонта. У подножия этого внушительного сооружения начинается обширный парк и тянется до самого моря; там, на горизонте, вы замечаете строй военных кораблей – в праздничный вечер на них должна зажечься иллюминация; от полотнищ шатра вплоть до волн Черного моря загорается, блещет и угасает, подобно пожару, огонь. В парке благодаря лампионам светло как днем. Вы видите деревья, по-разному освещенные множеством солнц всех цветов радуги.