Михаил Бару - Записки понаехавшего

Женщина лет тридцати-пятидесяти, на костылях, в светлых черных джинсах и черной бандане, привалилась к стене подземного перехода. Из тех попрошаек, что просят на все сразу — на проезд, лечение, учебу, хлеб, водку, закурить, далее везде. У ее ног сидит маленькая черная собака с белой звездочкой на лбу. Тоже на работе. Под носом у собаки стоит небольшая пластмассовая красная миска с мелочью. Время от времени собака наклоняет голову к миске, нюхает мелочь и отворачивается. Деньги не пахнут.

Белый от бешенства проливной дождь. В перерывах между вспышками молний на черно-белых моментальных фотографиях видно, как придорожный тополь протягивает дождю изрезанные глубокими трещинами культи своих отпиленных ветвей.

А здорово было бы, если бы все те, кого мы напридумывали, начиная от кентавров и кончая зелеными инопланетными человечками, существовали в действительности. Кентавров брали бы в конную милицию. В ОМОН с руками и копытами отрывали бы. В сельской местности им вообще цены не было бы. И всегда такой милиционер, даже и пьяный, помнит дорогу к дому — потому как конь. Хоть и в милицейском пальто. Или взять русалок… Или лучше их не брать. Как этих детишек регистрировать от смешанных браков? Они же ни рыба, ни мясо. Другое дело гномы — они могли бы работать официантами в детских и японских ресторанах. А сирены? Только представьте — «Выступает ордена дружбы народов хор сирен Балтийского краснознаменного флота!» И они выплывают на сцену… Такие полногрудые, что у мужчин в партере и ложах бельэтажа начинаются апоплексические удары от полноты чувств. А как запоют…

Жарко. Возле входа в Исторический музей бородатый мужчина, наряженный стрельцом, обмахивается бердышом.

Если пройти мимо многочисленных аттракционов, мимо павильона «Космос», мимо тележек со сладким миндалем и сахарной ватой, мимо детей, липких от нее, мимо их родителей с пивом, сосисками и набором вторых, третьих и даже четвертых подбородков, мимо павильона «Ветеринария» с облупленной каменной чашей и змеей, давно издохшей от жажды, то можно увидеть две огромные гипсовые свиньи на стене павильона «Свиноводство». Левая — свинья как свинья. Стоит и ухом не моргнет, а правая… Только спросите ее — отчего она такая потресканная на шесть частей? Спросите-спросите, и она дрожащим голосом вам ответит, что повар из близлежащего кафе «Лагуна» пытается расколоть ее на шашлык. Чуть ли не каждую ночь садист приходит с топором. Счастье еще, что изверг всегда пьян, и у него почти ничего не получается. Конечно, она визжит так, что даже статуя коня возле павильона «Коневодство» оборачивается, но кто придет на помощь в этом заброшенном медвежьем углу выставки? Милиция? Бросьте. Кому нужна престарелая гипсовая свинья семидесяти лет отроду… А ведь могла бы родиться копилкой. Ходила бы в ярких, глазурованных цветах…

У станции метро «Бабушкинская» открылся ларек с леденцовыми петушками на палочке. Красными и желтыми. И белочками, и круглыми сосательными конфетами с разноцветными узорами, и какими-то жевательными светящимися червяками такого ядовитого цвета, что они, кажется, состоят не из одной химии, но даже из двух — неорганической и радиационной.

В моем детстве были только петушки да белочки. Ими торговали у нас в Серпухове цыгане на вокзале. Мы жили рядом с вокзалом, и это было мучительно, потому, что мама мне не покупала петушков. Она подозревала, что цыгане не моют рук при изготовлении петушков. И не при изготовлении тоже не моют. И не только рук. Мало того, цыгане болеют заразными болезнями. И эти болезни переносятся петушками. «Ну, хорошо, — умолял я, — купи мне не петушка, а белочку. Ведь белочки же…» Оказалось, что и белочки тоже. Видимо, они довольно близко общались с петушками и заразились. Теперь, спустя сорок с лишним лет, я, кажется, догадался, каким путем…

Очереди к ларьку нет. Печальная девушка-продавец восточной наружности, у которой вся верхняя половина лица обклеена синтетическими ресницами, сидит на стуле и разгадывает кроссворд с цифрами, а не то, закрыв глаза, мечтает в пространство. Быть может, о принце на белом мерседесе, который подкатит к ларьку, скупит всех петушков и белочек… или о новых накладных ресницах на какую-нибудь иную часть тела, или… Впрочем, это все равно о чем она мечтает, потому, что петушков не хочется. Не хочется и все. И белочек тоже. Хоть бы даром мне их давали. Кабы только петушков с белочками не хотелось…