Антон Лирник - Трое в Таиланде, не считая собак

Мои размышления были прерваны звуковыми сигналами изо рта Макарова:

— Кри… Стой! Держись!!!

Его визави, увлёкшись гимнастическими позами, забыла держаться за пальму. В тот момент, когда я обернулся, всё и произошло. Кристина, размахивая руками, как баскетболист, блокирующий бросок противника, совершила короткий полёт навстречу земной коре. Контакт с поверхностью планеты хрупкая девушка обозначила одним, но громким и нецензурным словом, рифмующимся со словом «употреблять». Подбежавший Макаров приподнял её голову и, отбросив белые кудри со лба возлюбленной, спросил:

— Как ты, зайчик мой?

— Ничего страшного, Мишенька.

Она встала, припадая на одну ногу. У Миши на лице были все краски сопереживания. Катя зашмыгала носом, Лаптев мужественно обнял её за плечи. От всей этой идиллии меня чуть не стошнило.

Когда Кристина (стараниями массажиста Макарова) снова смогла передвигаться самостоятельно, мы решили перекусить. Катя предложила наведаться к «макашнице». Оказывается, так называют передвижные харчевни на колёсиках. Но я изо всех сил возражал, приведя аргумент, что от «макашниц» воняет жжёными носками. Это же адская санитария! Катя благоразумно отказалась от своего предложения.

— Сейчас бы щей навернуть или борща! — Миша мечтательно закатил глаза.

— Дома навернёшь. Где ты здесь найдёшь русскую еду? — простонал в ответ Лаптев.

— Вы уже неделю на острове кантуетесь, а до сих пор не знаете, что на Пангане есть русское кафе?! — внезапно ожившая Кристина нас удивила. Наверное, адреналин ещё не вышел. — Кафе называется «Френдс», и там вкусно.

— А вареники там есть?

— Да всё там есть: и вареники, и домашняя колбаса, и водка с селёдкой!

Тут я снова взял слово:

— Ребята, ну мы что, прилетели за тридевять земель для того, чтобы водку с борщом рубать?

— Да-а-а-а! — раскатисто, как на параде, ответили мне друзья. Пришлось смириться.

Не прошло и получаса, как мы входили в русское кафе «Френдс». Я ожидал какой-то похабщины с цыганами и косоворотками. Но всё оказалось гораздо милее. Внешне кафе было абсолютно интернациональным. Если не считать «перцовки» в холодильнике, а также русских и украинских флагов на стене за барной стойкой. Небольшой квадрат светлого зала был разделён на сидячий и лежачий сектора. Лежачий был чуть выше, с подушками и невысокими столиками.

За столиком сидячего сектора сидела испуганная скандинавская семья. Напугали их два пузана и тётка, которые наливались водочкой на лежачей стороне. Тост «За присутствующих здесь дам!» не оставлял сомнений в их национальной принадлежности. «Присутствующая дама» зарделась и поправила соломенную шляпу с розой. Её возраст приближался к критической стадии. Один мой друг описывал эту стадию так: «налившаяся солнцем вишенка, которую клюнул воробышек, и на ней запёкся сок». Подобные тётки называют друг дружку «девочки», а всех, кто моложе их, — «молодая дрянь».

Мы заказали борщ, вареники и колбасу и умяли всё это в считаные секунды. Официант — статный, видный русский парень — почти не отходил от нашего стола, унося, принося, предлагая, советуя и объясняя. Мы наелись и заказали десерт, а Кристина захотела покурить. Только сейчас я осознал, что мы не курим. Меня отец отучил ещё в детстве, Лаптев курил только драп, а Мишу Светик закодировала по фотографии, причём даже не его.

Кристина стала искать глазами официанта, чтобы тот принёс пепельницу. Как назло, он куда-то запропастился в дебрях подсобки. Не знаю, что он там делал, может, и курил. Я решил проявить инициативу и, с кряхтением поднявшись из-за стола, пошёл к стойке. Там сидела тайка. И тут я понял, что не знаю, как по-английски будет «пепельница».

— Sorry. Do you have house for dead cigarettes? [44] Sorry. Do you have a house for dead cigarettes? — Извините. У вас есть дом для мёртвых сигарет?

— Can I help you? [45] Can I help you? — Чем я могу вам помочь? — бедняжка наморщила лобик. Я попытался перевести на английский выражение «такая штука, куда сигарета огонь заканчивать». Потом слова закончились, и я перешёл на жесты.

— He wants an ashtray. Don’t worry! [46] He wants an ashtray. Don’t worry, — Он хочет пепельницу. Не переживай. — донеслось у меня из-за спины. Это был официант, он же хозяин заведения.

— Привет, меня зовут Антон. Наши часто забывают это слово, «пепельница». Они иногда и имена свои забывают. Кстати, я уже говорил, как меня зовут? Я Антон.

Официант-хозяин отошёл, а я стоял, пытаясь понять, пошутил он насчёт имени или нет. Потом махнул на это рукой и вернулся к разговору с женщиной за стойкой.