Олег Рыков - Разговорчики в строю № 1

А серьёзных травм у нас на всём фланге и до того не было, и после не случалось.

P.S. Раджа не мог поймать до утра, и потом он со мной не разговаривал неделю.

Неотъемлемой частью заставского коллектива, конечно, являются дети и жены начальства. Четыре офицерские семьи жили на территории в ДОС, [25] ДОС – жилой дом офицерского состава. расположенном тут же рядышком. Четыре крыльца с глухой стеной, все окна выходят на внешнюю сторону. Между непосредственно заставой и ДОСом – дворик, ничем не огороженный, в нем качели, песочница с грибком, пара лавочек, верёвки с бельём, в общем, обычный гражданский двор в миниатюре. Окна столовой, ленинской комнаты, библиотеки и сушилки выходят в этот двор. Когда там играют дети или фланируют офицерские жены, собираясь по вечерам, невольно всё перед глазами. Так уж получилось, что все офицеры – москвичи, их жены – тоже. Барышни образованные, но без понтов, хлебнувшие кое-кто и Афганистана даже.

А вот супружница прапорщика нашего Арбекова – провинциалка в самом плохом смысле. Комплексовала по этому поводу жутко. Сквозь зубы называла нас (солдат и сержантов) плебеями, одевалась чудовищно вычурно, имела огромную жопу и несколько лишних подбородков на вые. Яркий пример её желчности. Сидим с Ольгой Юрьевной, женой замбоя, на лавочке, курим и треплемся за политику (как раз после путча). Выходит Надька, видя это, фыркает и говорит, мол, проваливай заниматься своими делами. Ольга вроде заступается, а эта говорит: нечего сержанту тут болтаться среди офицерских женщин. Я ответил, что прапорщик не офицер, и нечего пальцы гнуть, но свалил, естественно, чтобы не обострять, меньше вони. Справедливости ради надо заметить, что Арбеков впоследствии просил в частном разговоре не конфликтовать с его женой, понимая, что её претензии зачастую надуманны.

Переодеваемся как-то раз после наряда в сушилке и видим в окно, как Надька вешает на верёвки выстиранное белье, в том числе камуфляж и исподнее мужа своего, который в данный момент находился на границе. Я вздыхаю: «хоть бы кто мне камуфляж постирал, пока я в дозоре молодость прожигаю». Вдруг фельдшер наш Серёга по прозвищу «Кикоз» вскакивает и с воодушевлением протягивает пятерню:

– Замажем на блок «Медео», что Надька мне сейчас простирнет штаны, и ещё на один, что ещё и трусы в придачу постирает!

– Хе! – зная эту стерву, не раздумывая, иду на пари. Серый раздевается, снимает и свои темно-синие пробиркованные трусы. Глядя в окошко, идентифицирует их с висящими в офицерском дворе. И цвет, и размер трусов и камуфлированных брюк, похоже, одинаков. Я начинаю беспокоиться. Надев подменку, Кикоз выбегает к верёвкам, бросает в лужу рядом с вешалами свои трусы и штаны, с верёвки снимает аналогичный ассортимент и прибегает обратно в сушилку.

Сидим, наблюдаем. Выходит Елена Георгиевна, замполитовская половина, и, видя плавающие вещи, кричит в приоткрытую арбековскую дверь: «Надь! У тебя тут одежду сдуло!» Чертыхаясь, старшинская жена вынимает из лужи шмотки и уносит с собой. Серёга потирает руки. Сейчас она постирает, и курево у меня в кармане. Сидим, ждём. Надька не выходит. Я начинаю издеваться, типа, может, она с твоими трусами мужу изменяет сейчас, пока он в отъезде. В общем, ничего мы не дождались. «Наверно, она их дома повесила» – заключил Серёга. «Не факт» – не соглашаюсь я, – она, может, бирки просекла и специально ждёт мужа, чтобы тебе сделать трепанацию.

Ну, шутки-шутками, а наступает вечер. Арбековские штаны просохли в сушилке, боевой расчёт и Серега в ночь попадает в ЧГ [26] ЧГ – Часовой границы, вид пограннаряда. до утра. По графику Арбеков приходит с нарядом часов в десять вечера, я тем временем уже заступил дежурным. В канцелярии сидит замполит и собирается там торчать всю ночь. Доложившись, Арбеков договаривается с замполитом на партию в нарды и уходит домой переодеваться. Минут через десять прибегает Надька, ревёт как белуга, на полрожи гематома, начинающая синеть перманентно, глаза уже не видно. Заскакивает в канцелярию и начинает, захлёбываясь, жаловаться комиссару, дескать, муж её унизил и оскорбил, ударив в глаз, просит оградить от изверга, так как грозился пристрелить. Кто не спал из наших, тактично притаились, уши во все стороны. Следом залетает Арбеков и орёт: «Где Бойко?!» (Серегина фамилия).

Я говорю, в ЧГ. Где его форма? На нём, видимо! Сам-то знаю, что ушёл Серый в маскхалате, а камуфляж с прапорскими штанами так и висит в сушилке. Замполит закрылся с ними в канцелярии, но все слышно. «Прихожу, – говорит, – надеваю брюки, чую, не мои. Смотрю – точно, бирка Бойко! Трусы висят с той же фамилией! Ах ты ж, блядь! Пока я на службе, ты с солдатами трахаесся! И мамаша твоя такая же!» В общем, крику минут на сорок, Надька кричит: «Делов не знаю, не виноватая я, я этого Бойку и не видала сегодня!»