Олег Рыков - Разговорчики в строю № 1

– Так оно, похоже, и есть. В 69-м они ведь не только у Жаланашколя лезли, здесь тоже щупали проходы через перевалы. С 74-го года у китайцев кружки простые, алюминиевые. Больше двадцати лет лежит, и, судя по всему, военный.

– Ну, так вот, руку мы, значит, в сторонке закопали, а…

– Стоп, вы что, руку отрезали???

– Да нет, что вы, трищ полковник, не отрезали, это Миха, виноват, рядовой Фазлиахмедов нечаянно лопаткой отрубил, когда откапывали труп.

– Ай, молодца!

– Миха!

– Я, товарищ полковник!

– Ну, рассказывай, чего ты ещё там отрубил нечаянно?

– Только голову повредил слегка, но лицо на месте! А ноги ему не я сломал, они уже так и были наоборот.

– В смысле?

– Согнуты в коленях не в ту, как у всех, сторону.

– Арбеков!

– Я!

– У тебя в ту сторону колени сгибаются?

– Так точно!

– И на том спасибо, эксгуматоры хреновы. Мозги только у тебя не в ту сторону. Кто трогать просил? Эксперты должны это делать, понял?

– Так точно, виноват.

– Ладно, пошли дальше, хватит курить.

На месте мы обнаружили холм из кусков спрессованного годами снега, рядом лежала кучка различных предметов: Автомат с деревянным прикладом (7,62), бинокль, планшет (пустой, правда, только чистая бумага и карандаши), тряпки какие-то, подсумок, фляжка в брезентовом чехле. Поодаль, положив седло прямо на снег, сидел Серёга Сурков, он, было дело, вскочил, когда мы показались, но сейчас сидел и молчал. Охранять его оставляли всё это дело.

Криминалист с разведчиками начал разгребать «могилу», мы с интересом разглядывали снаряжение китайского диверсанта(?) двадцатилетней давности. Я умыкнул себе карандашик немедля. Начальник наш еле живой от перелёта и подъёма, взял фляжку, потряс возле уха. Пустая.

Открутил крышку, понюхал, передёрнулся.

– А пахнет-то спиртягой! Свежей спиртягой!

Вытряхнул на ладонь каплю, лизнул.

Неразведённый.

Потом медленно, поднял глаза на Суркова, и вдруг охрипшим голосом спросил почти шёпотом:

– Сурко-о-в?

– Сурков, сука!

И кинул фляжкой прямо в лобешник Серёге. Тот даже и не увернулся. Сидел и улыбался. Все, естественно, повернулись в нашу сторону. Сурок не с первого раза встал, надел шапку кокардой к уху, и произнёс:

– Здоровеньки булы!

И упал.

Через пару часов мы спускали вниз два трупа. Один из них пускал сопли пузырями и непотребно храпел. Второй уже 21 год капли в рот не брал. Наш новоиспечённый майор еле полз. Так был близок к опохмелке, да какой! Все заслуги того поиска были перечёркнуты алкогольным ЧП. Комендант был мрачнее тучи. Арбеков явно прикидывал, где достать вазелина пару килограммов. Ну, а я прощался со своим спальным мешком. Мы с Махмудом бросили жребий, в чей покойника совать, в чей Суркова. Мне достался китаец. Сурок-таки обоссал махмудовский мешок (уже в вертолёте). Так они вдвоём и прилетели в отряд. Только один попал на десять суток гарнизонной губы, а второй в городской морг, ждать представителей с той стороны.

P.S. Серёга умудрился вернуться обратно на заставу, но спирт тот начальник ему не простил, демобилизовался Сурок 31 декабря около 20.00 после боевого расчёта. А китайца свои так и не забрали. Карандашик тот храню до сих пор.

Я посмотрел в бинокль, метрах в восьмистах виднелись трое верхом, не наши, а значит, местные чабаны, однозначно.

– Ну и куда её теперь девать?

– Хрен её знает, далеко уйти не успеем, да и нельзя дальше шлагбаума, спрятать – не спрячешь, голо кругом, да и вся она белая как снег.

– Блин, говорил ведь, давай не будем, нет, подписался я с тобой на эту фигню, ведь меня ж сношать-то будут!

Миха потоптался растерянно и пнул овцу:

– У, сука, нахрена тебя здесь бросили! Чего теперь Махмуду дарить?

Я предлагал уздечку новую у старшины стащить, нет, надо пооригинальнее, 20 лет, юбилей.

Кто ж знал, что они так быстро вернутся за ней! Отдавать придётся.

Ага, и сказать, что она сама отвязалась, на эту сторону реки кролем переплыла, весь репейник из шкуры повычёсывала и бантик себе приделала. Ну, ты хоть бант-то сними с неё, тормоз!

Мишка виновато стал возиться с бантом на шее у полуторагодовалой ярки, которую мы утром нашли привязанной на чабанской тропе по ту сторону Большого Баскана, и по его инициативе готовились подарить на двадцатилетний юбилей Махмуду, нашему товарищу одного роду-племени и призыва. На бант оторвали полосу от красного флага, реющего на въезде в погранзону. Махмуд должен был менять Мишку в 16.00, к его приходу и готовились. Ну, а вечером, естественно, раскатали губы на шашлык.