Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

О, композуха! Ты – радость лагерных аборигенов! Ты стоишь в полутёмном складе в старинных пузатых двадцатилитровых бутылях… Тонкие лучи солнца порой играют на их блестящих боках… Темно-зелёный «Тархун», светло-зелёный «Дюшес», оранжевый «Апельсин», нежно-жёлтый «Лимон» – вся палитра вызывает ощущение светлой радости и совершенства. Как картины старых мастеров… Твои тонкие ароматы наполняют сердце предвкушением… Ой, не могу… держите меня…

Прапорщик Пушкин отключился от времени.

В тот день, да, в среду, бутылкомоечная машина сломалась с утра. Работа встала. Во дворе цеха скопились недовольно урчащие грузовики и их водители, приехавшие за товаром. Вызванный по тревоге, я внимательно осматривал механизм, перемолотивший уже не один десяток бутылок и наглухо заклинивший. Инна Васильевна порхала рядом…

– Саша, не рвите душу, скажите, можно её сделать? Вы ж видите, что во дворе творится… Меня сейчас завмаги на куски порвут… Машины стоят… Два заказа на свадьбы… Я ж бутылочку сразу наливаю…

Никогда прапорщик Пушкин не был шантажистом… Но не воспользоваться таким моментом – я бы себе этого никогда не простил…

– Бутылочку? При всем моем уважении, Инна Васильевна, пять литров! Или я пошёл. Дела у меня. Комбат счас прибежит меня искать…

– Саша, побойтесь Бога! Какие пять литров! Откуда?

Сошлись на трёх… Инна Васильевна схватила пустую банку и уплыла на склад. Через пару часов грязный, мокрый, но ужасно довольный, я поставил себе на стол в КУНГе полную до краёв трёхлитровую…

Ротный тогда был у меня молодой, КУНГа себе ещё не завёл… Жил «с подселением» в моем. Пока… Поэтому ротная канистра спирта хранилась в «нашем» сейфе. Но не всегда она была полная… Бывали и трудные времена… Но комплект эмалированных, уже местами щербатых кружек был всегда наготове. Закуску посылал сам Бог. Лично и ежедневно.

Через тридцать секунд после появления банки был сказан первый тост. Ближе к вечеру потянулись друзья-товарищи. Получив по полкружки и короткое напутствие, они исчезали в вечерней дымке. Прилетели на огонёк и командиры дружественных рот или дружественные командиры рот (это все равно) нашего славного батальона. У каждого с собой немного было… Да плюс моя банка-наповал-убийца. По убойной силе она приравнивалась к двенадцати бутылкам водки… Результат вы уже примерно знаете. Ближе к полуночи вся наша компания с песнями двинулась в сторону общаги. Снежно-белая болонка замполита уже начала свою прогулку по коридору… Кто знал…

Развод закончился. Комбат подозвал меня к себе. Ничего хорошего это не предвещало.

– Через полчаса подойдёшь ко мне в домик. Получишь записку об аресте. Сегодня четверг, значит, пятница тире воскресенье ты сидишь свои трое суток. В понедельник утром докладываешь о прибытии с отметками и круглыми печатями, что ты отсидел. Не будет отметок – докладываю комбригу. С обеда можешь выдвигаться…

– А где ж мне отсидеть? Комендатура, говорят, не берет…

– А где хочешь. Я знаю, когда тебе надо, ты находчивый…

Добираться до города пришлось часа два. Попытка уговорить комендатурского начгуба провалилась сразу.

– Товарищ прапорщик! Я вам третий раз повторяю! Мест нет! И не будет! Ни завтра, ни послезавтра! И чем я вас кормить тут буду? Своим обедом?

С горя поехал в бригаду. На всякий случай выписал продаттестат. Все сочувствовали, но только один поросший мхом матёрый прапорюга, кряхтя и матерясь, вспомнил: «В старые времена, при маршале Малиновском, я сидел… В полку гражданской обороны была губа… Садись на электричку утречком и езжай. Нальёшь сто пятьдесят – скажу, куда». Налито было незамедлительно, и вечером я уже знал все координаты этого полка и возможные варианты посадки и высадки. Такие дела…

Длинная зелёная электричка со свистом прорезала утренний туман. На энном километре справа в соснячке стали видны казармы, боксы, колючая проволока – все это явно называлось полком. Вместе со мной высадились и добрая сотня военных, спешивших на службу. Пролетев через КПП вместе со всей этой толпой, я быстро и легко сориентировался. Люди в сапогах шли в казармы и парк, люди в «параллельных» брюках – явно в штаб.

Небедный себе был полчок… В штабе везде ковры, резное дерево. Ага, табличка… «Начальник штаба». Тук-тук… За огромным столом виднелась большая лысая голова под чьим-то портретом. В углу стоял вполне обывательский фикус.

– Товарищ майор… Разрешите… Вот тут такая проблема…