Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата. Книга 2

13 ноября 1524 г.

Барка скользила по тусклой, впадающей в зимний сон, Эльбе. Вода была настолько холодной, что казалась вязкой. Погода совсем испортилась. С угрюмого, похожего на грязный просевший потолок, неба сеялась снежная крупа. Она шуршала по крыше каюты, сугробиками ложилась на планширь и затоптанную палубу, падала в воду и мгновенно таяла. У берегов появились тонкие ледяные корочки.

– Не вмёрзнем мы на полдороге? – спросил отец Иона, зябко кутаясь в плащ.

– Барочник обещал, что сегодня к вечеру мы должны быть в Виттенберге, – ответил Вольфгер. – За день-то река не должна стать. Но ты прав, отец мой, мы еле-еле успеваем до ледостава, зима прямо хватает нас за пятки. Что-то уж очень рано в этом году.

Они сидели в каюте вокруг печки. Несмотря на то, что её топили круглосуточно, было холодно, а главное, сыро и промозгло: замерзающая Эльба за тонким дощатым бортом напоминала о себе. Карл грелся на палубе, ворочая рулевое бревно, гном хлюпал покрасневшим носом, Ута выглядела грустной и задумчивой, Кот не слезал с её коленей, и только Алаэтэль, как обычно, сияла красотой. Казалось, она не прилагала к этому ровно никаких усилий: Вольфгер ни разу не видел, чтобы она пользовалась пудрой, помадой или другими женскими снадобьями.

– Как прошло твоё прощание с Августом, госпожа? – спросил он у эльфийки. – Мне стоило больших трудов убедить его остаться в замке. По-моему, он влюбился в тебя без памяти.

– Как влюбился, так и… как это по-немецки? Отлюбился? Правильно?

– Ну, можно, наверное, и так сказать, – улыбнулся Вольфгер, – хотя правильно: «разлюбил». Парень признался тебе в любви, а ты жестокосердно отказала?

– Вроде того, – усмехнулась эльфийка. – Август начал разыгрывать передо мной миннезанг собственного сочинения и очень увлёкся, но мне это быстро надоело, и я сказала ему, что мы не можем быть вместе, потому что я не человек. Но он мне не поверил.

– А ты что? – спросил Вольфгер.

– А я тогда сказала, сколько мне лет, и он мгновенно увял. Совсем ещё дурачок…

– И сколько же тебе лет? – немедленно влез в разговор Рупрехт.

– Вот когда сделаешь мне предложение, тогда и узнаешь! Возможно! – отрезала Алаэтэль. – А пока лучше нос вытри, а то сейчас капнет.

Гном обиженно фыркнул, но встал, и, кряхтя, выбрался на палубу – сморкаться при дамах он считал некуртуазным.

– Как твои ноги, Карл? – спросил Вольфгер.

– Давно зажили, ваша милость, – отмахнулся тот, – на мне всё как на собаке. Так что пока вы в замке были, мы с гномом от скуки маялись. В кости играть с этим приплюснутым философом никак невозможно: шельмует всё время, а разговоры у него больно уж заумные, у меня от них мозги трещат. Мы с ним всё больше молчали. Лошадей по очереди выводили, чтобы не застоялись, все окрестности замка объездили. Скучное здесь место, унылое, посмотреть не на что.

– Ну, место как место, – возразил Вольфгер. – Просто время года такое: ни осень, ни зима, грязь, сырость, распутица. Любое место в это время покажется неуютным.

– Может, и так, – не стал спорить Карл, – а всё ж-таки хорошо, что мы, наконец, отчалили. Пора бы нам с этим самым Лютером поговорить. Исполним своё поручение и домой, в Альтенберг. Вот где по правде хорошо-то!

– Посмотрим ещё, как оно выйдет, – с сомнением ответил Вольфгер. – Только вот есть у меня предчувствие, что в Виттенберге нашему пути не конец.

– Куда же дальше-то? – удивился Карл, – да ещё зимой? Кто же зимой путешествует?

– Не знаю, Карл. Приедем – там видно будет.

– А что это за город такой, Виттенберг? – спросил отец Иона.

– Понятия не имею, отче, – ответил Вольфгер, – я там никогда не был. А ты, Рупрехт?

Вернувшийся с палубы гном отрицательно покачал головой.

– И я не была, – сказала Ута, – но я вообще мало где была…

– Наверное, просто заштатный городишко, – пожал плечами барон. – Ратуша, пара церквей, рынок, тюрьма, скотобойня… Ах да, раз город стоит на Эльбе, значит, ещё пристани, склады и что там ещё полагается иметь на судоходной реке?

– Мельницы, сукновальни, – подсказал гном.

– Не поверишь, но вот речные, а равно ветряные мельницы меня интересуют меньше всего, – откликнулся Вольфгер. – Пока я хочу знать только одно: где в Виттенберге самый лучший постоялый двор? Устал я сидеть в этой собачьей будке! А ведь плывём-то всего ничего.