Дмитрий Ненадович - Про жизнь поломатую… (сборник)

Но наш слесарь с утра обычно не пил. Иначе его бы не понял строгий трудовой коллектив Обуховского завода. В этом случае коллектив мог подумать, что слесарь превратился в хронического алкоголика, и тут же вышвырнул бы его из очереди на квартиру. Конкуренция в очереди была очень высока, поэтому напиваться слесарю приходилось с вечера. Как же это было возможно? Ведь жена могла ещё на пороге определить его пьяное состояние и тут же вышвырнуть пособника «зелёного змия» на промозглую ленинградскую улицу. Ночёвка в подворотне слесарю не улыбалась. Поэтому, придя в будний день с работы, слесарь бесшумно открывал наружную входную дверь и так же беззвучно извлекал из кучки хрени, хранящейся на его индивидуальной полочке, тщательно замаскированный пузырёк. Пузырёк имел стандартную ёмкость в 0,75 л. и так же, как и его содержимое, получил своё народное прозвище — «огнетушитель» (иногда этот сосуд в народе называли ещё и «фуфырём»). Далее, соблюдая конспирацию, слесарь обычно поднимался по лестнице на полэтажа выше уровня своего проживания и, примостившись на подоконнике, нетерпеливо срезал ножом полиэтиленовую пробку. После этого он спрыгивал с подоконника и ещё некоторое время стоял, сжав в ладони горлышко «огнетушителя» и широко раздвинув ноги. При этом его располневший пивным животиком корпус совершал движения очень близкие к круговым. Со стороны могло показаться, что всё это действо означало некую увертюру перед началом шаманского танца, а на самом же деле слесарь готовился к выполнению особого приема, называемого в народе «винтом». Через некоторое время он доводил напиток до требуемой для выполнения «винта» турбулентности, а затем резко опрокидывал «огнетушитель» над широко открытым горлом. Убивающее слесареву раздражительность содержимое «фуфыря» винтом вворачивалось в отверзый пищевод. Сопровождаемое водопроводными звуками процесс, заканчивался буквально через несколько секунд, и теперь слесарю надо было очень сильно поспешить. Спешить, дабы не успел подняться из недр слесарева организма предательский запах поглощённой «шмурдени», а самое главное для того, чтобы его пролетарской головой не успел овладеть коварный хмель. Как мы уже отмечали, во хмелю слесарь был буен до чрезвычайности. Знал за собой этот грех и сам слесарь. Поэтому он сразу же после исчезновения последнего витка поглощаемого напитка стремился попасть домой. Для этого он тут же выбрасывал (исключительно для соблюдения правил конспирации) пустой «огнетушитель» в окно, непременно стремясь попасть им в голову незнакомого ему прохожего (в качестве положительной черты характера слесаря, всё той же справедливости ради, необходимо отметить, что он никогда не бросался пустым «фуфырём» в головы соседей, знакомых, женщин и детей. Нет, он этого никогда не делал, исключительно из-за морально-эстетических соображений). Совершив бросок и убедившись в своей точности, доведенной годами тренировок до подлинного совершенства, слесарь кубарем скатывался под двери коммунальной квартиры и недрогнувшей рукой решительно вставлял ключ в дверной замок. Открыв дверь, он с деланной неторопливостью утомлённого от созиданий пятилетки работяги заходил в квартиру. На пороге слесаревой комнаты его, ещё абсолютно трезвого и слегка пованивающего машинным маслом, встречала в одно мгновение осчастливленная жена. Охваченная нежданной радостью, она, не обращая внимания на хромоту, тут же вприпрыжку неслась на кухню разогревать полагающийся слесарю ужин. Тем временем вернувшийся домой трудовой элемент усталой походкой молча прошаркивал в комнату и, не обращая внимания на слабый протест изображавшего подготовку к урокам двоечника-сына, на полную мощность включал звук телевизора, после чего расслабленно плюхался в стоявшее перед телевизором кресло. В такие дни прискакавшая минут через пятнадцать с кухни жена обычно заставала своего мужа пьяным не то, чтобы «в стельку», «в сосиську» или даже, на худой конец, в «сиську», нет. Эти определения не отражают реального состояния дел. Объективно оценив ситуацию, нельзя было сказать, что её законный супруг был пьян в «жопу» (в этом состоянии ещё сохраняется некая функциональность в виде сокращения ягодиц и изменения размеров анального отверстия) — он был пьян, что называется, в самое настоящее и безвольное «говно» неизвестного происхождения. И вот этот пьяный, с позволения сказать, муж, пьяный, так сказать, в сотрясающее своими оттенками нормальную человеческую психику «говно», уже громко и беззаботно храпит в кресле, глуша звуки соревнующегося с ним телевизора. Вокруг храпящего постепенно формируется плотное облако испарений с запахом догнивающих плодов. «Батюшки светы, кода ж он, окаянный, успел-то? Пришел ведь тверёзый… И без запаху… Не могла же я так ошибиться… За столько лет вроде бы все его алкашеские повадки-то изучила… Может что-то новое изобрёл, шельмец? — недоумевала жена, в тихой грусти поедая мужнин ужин, — надо бы в следующий раз этого козла потщательней как-то обнюхать да попытать с пристрастием».