Льюис Кэрролл - Придирки оксфордского прохожего

Тьютор. Тогда вы должны знать, сэр, что в Математике рассматриваются три Средних. Эти Средние — Арифметическое, Геометрическое и Гармоническое. И заметьте, далее, что Среднее есть то, что лежит между двумя крайностями. Так вот: вход, который видите вы здесь, как раз избегает крайностей дверей и ворот, и есть в действительности Негармоничное Среднее, абсолют Усреднения. А ведь указание на то, что путь Средины есть наиболее безопасный, мы находим еще в египетской истории: в этой земле (как говорят путешественники) Ибис всегда стоит посреди реки Нил, избегая тем самым нападения прожорливых крокодилов, кишащих по берегам с обеих сторон. Из этого его обыкновения один мудрый древний поэт извлек максиму: «In medio tutissimus Ibis» [153].

Ловчий. Но почему же арок непременно должно быть две ? Одна , как мне кажется, выглядела бы более благопристойно и более естественно.

Тьютор. Сэр, теперь, когда мы добились одобрения публики, зачем останавливаться на одной? Ну примите хотя бы такое объяснение: по отдельности каждая из них слишком высока, чтобы служить дверями, слишком узка для ворот, слишком освещена снаружи, чересчур темна внутри, слишком незамысловата, чтобы служить украшением, и вместе с тем слишком бессмысленна, чтобы оказаться полезной. А если даже этого недостаточно, тогда вы учтите, что будь здесь всего одна арка, потребовалось бы спилить опорный столб, из тех что украшают наш Квадрат куда ни кинь взор — а ведь это было бы неслыханным и ужасным варварством.

Ловчий. Я учёл, что три из этих опорных столбов уже спилены при возведении портала; так же следует поступить и с остальными.

Тьютор. Тогда я предлагаю иное основание, сэр, и утверждаю (ведь Логику я изучал не зря), что спиливать этот опорный столб было бы противоестественно и антинаучно. Будь здесь единственная арка, через которую народ мог бы проходить, не толпясь, это совершенно противоречило бы Природе, которая никогда не создает рта без того, чтобы поместить в него еще и язык в качестве препятствия посередке.

Ловчий. Не хотите ли вы мне сказать, сэр, что кирпичная стенка между арочными проемами была оставлена здесь с целью служить помехой тем, кто пожелает войти?

Тьютор. Именно с этой целью, поверьте; ибо, во-первых, нам теперь легче руководить входящими толпами («Divide et impera» [154], — говорят нам древние), и, во-вторых, в таких вопросах мудрец всегда следует за Природой. Так, посреди входных дверей мы обычно помещаем вешалку для зонтиков, в центре калитки — мильный камень, а какое же место наиболее подходит для караульной будки, как не середина узкого моста? Да, а на главной улице, запруженной толпой, там, где живой прилив наиболее плотен, там, в самом центре, настоящий архитектор обязательно поставит обелиск! Вы, несомненно, замечали?

Ловчий (весьма озадаченно) . Я-то, возможно, и замечал, достойный сэр, однако мне думается...

Тьютор. На сим я должен с вами проститься, ведь уже началось музыкальное представление, на котором я так хотел побывать.

Ловчий. Поверьте мне, сэр, ваши рассуждения были для меня крайне интересны.

Тьютор. Боюсь, они несколько утомили вашего приятеля, который, кажется, глубоко уснул.

Ловчий. И верно: он уже давно и громко храпит.

Тьютор. Ну так не будем ему мешать. У него, я полагаю, не слишком развито воображение, и он не в состоянии ухватить Великое и Высокое. Прощайте же — я иду слушать музыку.

Тьюторуходит.

Ловчий. Желаю приятно провести время, добрый сэр. Пробудись, мой учитель! День проходит, а мы не поймали ни одной рыбы.

Удильщик. Не думай о рыбе, дорогой ученик, но слушай. Я только что видел во сне такое, чего и словами не выразить. Присядь-ка, и языком, поневоле и по недостатку времени скудным, я поведаю тебе

Видение трёх «Т».

Привиделось мне, что в некий давно минувший час стоял я близ вод, отливающих ртутью, и смотрел отражаемое их безмятежным зеркалом величественное и прекрасное здание Большого Квадрата; рядом же со мною находился некто, дородный осанкой и угодливый лицом, в алом балахоне и широкополой шляпе, чьи шнурки, колыхающиеся в недвижном воздухе, в одно и то же время бросали вызов законам тяготения и выдавали в хозяине шляпы его высокопреосвященство кардинала. Это был сам Уолси [155] ! Я раскрыл было рот, чтобы заговорить с ним, но он простер свою руку и указал на безоблачное небо, откуда тут же раздались глухие удары грома. Я внимал им в сильном волнении.