А.Дж. Беттс - Зак и Мия

В ответ тишина. Я сказал что-то лишнее? Может, ей показалось, что я бью на жалость?

Я чувствую, что ее внимание ускользает, что она, должно быть, отводит взгляд от экрана или собирается переключиться на чат с кем-нибудь здоровым и нормальным, с подружками, которых волнуют загар, марки солнечных очков и прикольные кулоны на шею. На фотках они выглядят, как фотомодели из журналов. И мне ужасно хочется сказать, что я вообще-то тоже из этого здорового мира, такой же, как они, просто сейчас временно выгляжу, как человек-попкорн. Но вместо этого я пишу:

Зак:врубай свою музыку, если хочешь, я, правда, не перевариваю гагу

Мия: Я тоже

Зак:?

Мия:Мне этот диск подарили. Еще он хорошо отпугивает маму

Зак:?

Мия:Реально, попробуй

Зак:с моей не сработало, короче, ты слушай что угодно, твоя палата, твои правила

Ответа нет, так что я безрассудно продолжаю.

Зак:и вообще ты там держись и не гру

Опять лажа. Жаль, что в чат не встроена отмена отправленного сообщения на такие случаи.

Зак:сти

Зачем вообще эти вещи писать? Можно подумать, грустить возбраняется. Если хочет, то пусть грустит.

Похоже, что если она чего и хочет, так это побыть одна. Зеленая точка возле ее имени гаснет, а я сиди здесь, один на один с чувством, что сказал все не то и не так.

Вообще-то подобную чушь – типа «не грусти» – должны говорить близкие. Где ее мама или тот чувак в шляпе, который ее навещал? Почему идиотничать выпало именно на мою долю? Кто-то должен сидеть рядом с ней и постоянно повторять, что все будет хорошо, что ее не продержат тут долго, ей всего лишь 17, по статистике у нее впереди еще лет 67, а сейчас просто неприятный эпизод жизни, такой таймаут перед возвращением к привычному ходу вещей, по длительности совсем незначительный. Как частичка плитки на фоне целого потолка.

Я слышу, как она поднимается с кровати, и вскоре раздается звук смыва в туалете. Если ее тошнит, надеюсь, что все-таки из-за цисплатина, а не из-за меня.

Еще какое-то время я листаю ее Фейсбук. Узнаю, что она в следующем году переходит в двенадцатый класс, раз в неделю ходит на косметологические курсы, любит фильмы Тима Бертона, актера Райана Рейнольдса, музыку Flume и драже M&Ms с арахисом. Терпеть не может бананы. Еще на страничке обозначено, что она состоит в отношениях с Райсом Грейнджером.

На этом я закрываю айпад. Мы зафрендились, но это не делает нас друзьями. Помимо болезни, у нас нет ничего общего. Было бы странно и дальше так внимательно прислушиваться к событиям за стенкой.

– Остракизм, синоним, шесть букв, – требовательно произносит мама.

Но слова подводят меня.

Статус:Осталось 5 дней. Умираю от скуки.

Ваши предложения?

Мама придумала себе занятие: учится вязать по книге «Вязание для чайников». Ей сорок девять, она скоро станет бабушкой, и вот она решила, что пора. В качестве пробного изделия она вяжет шарфик для еще не рожденного младенца Бекки. Не знаю, с чего мама взяла, что младенцы носят шарфы. Я смотрю, как она щелкает и клацает спицами. Пряжа аккуратно запечатана в пакет, чтобы в наш стерильный кокон не проникли микробы. 32 петли, 8 лицевых, 24 изнаночных. Звучит как комбинация упражнений по физкультуре. Вот уж что маме бы не помешало.

Мне тоже нужно себя чем-нибудь занять. Надо продержаться оставшееся время, как-то разбить его на ритмичные действия типа вязания, и чтобы ритм увеличивался по мере нарастания уверенности. А то время кажется уродливым комком пластилина, который я бестолково мну в отекших руках. Впереди еще мучительные пять дней.

Мама, разумеется, предлагала вязать вместе. Даже купила запасную пару спиц в надежде, что мы будем заниматься синхронным накидыванием петель. Но я пригрозил, что воткну себе спицу в глаз, так что мама отстала. Тупить в старый сериал и то лучше, чем учиться вязать. Потому что, когда я отсюда выйду, мой имидж и так будет нуждаться в коррекции.

– Мне нужен какой-нибудь головной убор, – говорю я маме.

– Сначала я закончу шарф, потом могу и шапочку, – говорит мама.

– Да нет. Я имею в виду что-то покупное. Может, кепку. Что-нибудь, что не постыдился бы надеть Райан Рейнольдс. Может, купишь мне кепку?

– Что, будешь носить ее прямо в палате?

– Она мне нужна не для защиты от солнца, а для защиты самолюбия. У меня голова слишком бледная.

Мама отрывается от вязания и смотрит на меня.

– Кто вообще такой Райан Рейнольдс? И что не так с твоей головой?