Игорь Ковлер - Проклятие Индигирки

Вспоминая теперь те годы, я лишний раз убеждаюсь, что трудности не дают обращать внимание на мелочи, не позволяют им превращаться в проблемы, отравляющие семейные отношения. Однако со временем многое изменилось.

Отец Нины был ученым, генетиком, он попал в лагерь во времена борьбы с этой наукой. Ее мать не стала дожидаться мужа, отреклась от него и вскоре вновь вышла замуж. Нина ей этого предательства не простила, ждала освобождения отца, но он умер, как сообщили, из-за воспаления легких и посмертно был реабилитирован. С этого момента жизнь наша начала катиться под уклон.

Скорее всего, обиду на власть Нина затаила, когда сама оказалась в лагере, хотя первое время и сдерживала ее, не позволяя разрастись. Я говорил, что нельзя жить в постоянной злобе и ненависти, что они в конце концов начнут поедать ее изнутри и съедят, а жизнь наша все же меняется к лучшему. Говорил, что я тоже мучаюсь прошлым, но так уж случилось. Нам выпало пройти через испытания. Это ужасно, это тяжело было пережить. Трудно признать неизбежность случившегося, еще невыносимее мучиться неизвестностью-оправданы ли жертвы. Теперь, когда те события отдаляются от нас, кажется, что был и другой путь, но это ложное ощущение. Другого пути не было. Обойтись без жертв? Увы. Может, тогда вообще не стоило ступать на эту дорогу? Кто знает? В том-то и трагедия. Не помню, кто сказал, что есть два способа проливать кровь: бессмысленный, за который история не прощает, и второй – за который она отпустит грех.

Нина не соглашалась со мной. Она считала, что власть была, есть и будет лицемерной в силу инстинкта самосохранения. И однажды, наверно, желая побольнее задеть меня, бросила в сердцах, что я, возможно, думал бы иначе, если бы знал, как ее насиловали в лагере. Не стоило ей этого говорить, но женщины иногда бывают более жестокими, чем мужчины, даже если им приходится признаться в смертном грехе. Я вспоминал, какой счастливой она была, когда я привез ей разрешение отправиться в поле, как целовала меня, получив статус поселенки, как появлялись на свет наши девочки, и не мог понять, что случилось с Ниной за эти двенадцать лет. Что застряло в ней между настоящим и уходящим прошлым, мешая окончательно избавиться от темных воспоминаний?

Она все чаще говорила, что не желает больше торчать в этой дыре, потому что жизнь ее проходит, а она еще не жила по-человечески, обвиняла меня, что не дал ей защитить диссертацию, не пустил в науку. Называла тряпкой, неспособным постоять за себя. Упрекала, что, имея столько открытий, не смог заработать ни одной премии. Это становилось невыносимо. Я запил. А Нина вскоре, забрав девочек, уехала в Ленинград. Мне там делать было нечего. Я себе другой жизни не представлял. Первое время, бывая в отпуске, приезжал к ним. Мне казалось, что Нина успокоилась, стала менее категоричной, но глаза ее ничего не выражали и суть наших отношений не менялась. Она по-прежнему считала, что любовь к ней и понимание прошлого, как понимаю его я, вещи несовместимые. Я чувствовал, что исчез из ее жизни. Мы существовали каждый сам по себе без ожидания и надежды на возвращение. Дочек в геологию она не пустила. Отправила на филологический.

✓ Создан первый «Рабочий клуб» при общежитии МПО «Пролетарий ».

✓ ЦСУ СССР преобразовано в союзно-республиканский Государственный комитет СССР по статистике.

✓ Появилась первая Объединенная оппозиционная партия (ООП).

✓ Забастовали водители автобусов в Чеховском районе Московской области.

✓ Между Ленинградом и Москвой установлена видеосвязь, которая осуществляется по обычным телефонным каналам.

✓ Митинги в столицах Прибалтики в годовщину пакта Молотова-Риббентропа.

✓ Раскол в координационном центре Культурно-демократического движения «Эпицентр».

✓ Разогнана демонстрация кришнаитов перед Моссоветом.

✓ Собрание партхозактива Ульяновской области рассмотрело комплексную программу социально-экономического развития области к 125-летию со дня рождения В.И. Ленина.

Тетрадь Данилы

С пятьдесят четвертого мне пришлось работать главным геологом на прииске «Салют». Время не простое – на приисках не хватало разведанных запасов, многие россыпи исковерканы. А нет запасов – нет перспектив. «Салют» несколько раз порывались закрыть, но мы спасали прииск, сами вели разведку, давали запасы. Открыли больше двадцати месторождений на своей территории, и прииск жил. По нынешним временам, конечно, ужасный бардак, но приходилось рисковать. А риск был! Случись что или сообрази кто письмишко подметное настрочить, докатись дело до Москвы, могли и к «стенке». Но мы о плохом не думали – по молодости ли, по дурости, а может, после военных лет и страха уже не осталось.