Игорь Ковлер - Проклятие Индигирки

– Давай не будем об этом, – остановил ее Перелыгин. – Вспомни сказку про лягушек в кувшине со сметаной. Надо просто идти вместе, и все получится.

Лида посмотрела на него с нежной благодарностью.

– Ты остался авантюристом и противником здравого смысла, – доверчиво улыбнувшись, сказала она.

В это время официантка Наташа принесла на подставке чугунок, в котором сквозь отверстия мерцали голубым светом угольки, на чугунке возвышалась шкворчащая сковородка с мясом, грибами и жареной картошкой.

– Это же невозможно съесть! – воскликнула Лида, подставляя тарелку Перелыгину, вооружившемуся большой ложкой.

С них спало напряжение, они заговорили обо всем сразу. Перелыгин рассказал о встрече с Остаповским. Лида слушала, неотступно следя за его глазами.

– И что же теперь будет с вашим Унаканом?

– Боюсь, ничего хорошего. Для многих – это сигнал. Раньше на шурфовке перед взрывом начальник в свисток свистел – предупреждал, что сейчас рванет. Унакан – тот же свисток, как перед взрывом.

– Ничего не понимаю, – прижав пальцы к вискам, замотала головой Лида. – Что такое шурфовка, зачем ее взрывают?

– Извини, я забыл, что здесь другая страна. Шурф – это глубокая дырка в земле, из нее даже днем видны звезды, а взрывают землю, чтобы углублять шурф. Размельченную землю поднимают на поверхность, из нее геологи берут пробы.

– Жуткие вещи ты рассказываешь. – Лида откинулась на спинку стула, под тонким свитерком рельефно очертилась ее полная грудь. – Для меня золото – ювелирные украшения, никогда не поверила бы, что так могут с ним обходиться. Не бросай эту тему.

– Мое тщеславие не столь велико. – Перелыгин с любопытством наблюдал за Лидой – раньше она неохотно вступала в такие дискуссии. «Все-таки золото – страшная сила, – усмехнулся он про себя. – К тому же я мало что могу, впрочем, один шанс пока есть».

За окном стемнело, и ресторан заполнялся журналистами. Скоро он будет напоминать гудящий улей с сизыми клубами табачного дыма, плавающими вокруг плетеных абажурчиков над столами.

– Когда ты летишь обратно? – Перелыгину показалось, что ее голос и знакомые интонации пришли из далекого прошлого. Нет, он действительно ничего не забыл, помнит и этот голос, и эти интонации веселой игры, возникавшие в минуты хорошего настроения.

– Через пару дней. Завтра к матушке хочу съездить. – Он удивился, как просто и буднично прозвучали вопрос и ответ, будто они каждый вечер все годы обсуждали, что собираются делать завтра. Ему расхотелось улетать, чтобы сохранить наметившееся, робкое движение друг к другу, напоминавшее тихое, тонкое время перед рассветом, когда неясности форм проступают из темноты, еще не обретя своих четких линий, время, когда, по словам поэта, «душа с душою говорит». Вместо этого ему предстояло лететь на свой остров смещенного времени, где текла другая жизнь и где не было Лиды.

– Жаль, – сказала она. – Могли бы поехать вместе, дочка там, у бабушки, но завтра я не могу, только в пятницу, а в пятницу ты улетаешь.

Она улыбнулась виноватой улыбкой, и он, чувствуя, о чем говорит ее взгляд, подумал, что они оба понимают, каким ничего не значащим окажется сегодняшний вечер, если останется маленьким недостроенным мостиком, случайно переброшенным из прошлого в настоящее. Вдруг по ее лицу промелькнула смутная решимость, и, медленно подняв в глаза, она всмотрелась в его лицо, зрачки, будто хотела проникнуть в мысли.

– Нет. – Лида подняла рюмку, продолжая поверх нее глядеть ему в глаза. – В пятницу я никуда не поеду, в пятницу я пойду тебя провожать.

И, погасив движением руки его радость, отвечая на его немой вопрос и множество других вопросов, возвращая их незабытое прошлое, сказала:

– Давай выпьем и пойдем. – Движением руки она опять пресекла его возражения. – Поедем ко мне, ты же хочешь узнать, как я жила эти годы. – Она смущенно улыбнулась: – Но предупреждаю, я не ждала гостей.

Они вышли во дворик старинного особняка, обнесенный черной металлической оградой. Промозглый ветер нес мокрую снежную пыль, секущую темными косыми линиями желтый свет фонарей. Выйдя через массивные кованые ворота на бульвар, они остановились, поджидая такси.

– А ты слышал, – вкрадчиво сказала Лида, – что нельзя дважды войти в одну и ту же воду?

– Конечно, нельзя, – засмеялся Перелыгин, семафоря вытянутой рукой. – Та вода уже далеко.

✓ Совет Министров СССР принял решение внести от имени советской стороны предложения по расширению гласности в деятельности СЭВ.