Ханох Левин: Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом

Геверл посюсюкал, погугукал и задал Тупиц несколько шутливых вопросов, в ответ на которые Тупиц высовывала язык и ворочалась, а ее мать противно хихикала.

— Как тебя зовут? — спросил он, обращаясь к Тупиц.

Тупиц заворочалась, а ее мать мерзко хихикнула.

— Хочешь выйти за меня замуж?

Тупиц высунула язык, и Лотра снова хихикнула.

В восторге от своего абсурдистского юмора и умения шутить с детьми Геверл тоже засмеялся.

— Что, Тупиц, не нравлюсь я тебе? — спросил он.

И снова Тупиц заворочалась, а Лотра захихикала.

Все это было ужасно неприятно, неестественно, глупо, и Геверл решил, что трех вопросов вполне достаточно. Заплатил, так сказать, налог на интерес к детям — и будет на сегодня. В самом деле, разве это нужно Геверлу? Разве нужно ему это бессмысленное одностороннее общение с младенцами? Нет, в действительности Геверлу нужно совсем другое. Ему уже сорок, и он хочет диалога. Серьезного диалога с женщиной — красивой, упругой, горячей. Лет этак восемнадцати — тридцати пяти. Вот что нужно сейчас Геверлу. Все силы его души на данном этапе жизни устремлены исключительно в романтическое русло. С малолетними и старухами он долго разговаривать не в состоянии. На это у него, извините, нет времени. Он занят. Он спешит. Совсем другое дело, если какая-нибудь интересная женщина лет тридцати спрашивает у него, как пройти на такую-то улицу. Тогда его лицо сразу светлеет. У него просто куча свободного времени. Он ну абсолютно ничем не занят. Он готов сколь угодно долго объяснять, где находится искомая улица, бросая на женщину многозначительные взгляды, готов перечислить все близлежащие улицы вообще, и даже более того, готов проводить ее до этой улицы, чтобы она не заблудилась. Да что там проводить! Он готов на ней жениться. Квартиру ей купить на этой улице. Готов стоять с ней в обнимку на этой улице до самой смерти, до собственных похорон. Вот сколько у него свободного времени…

Геверл стоял у коляски и разговаривал с Лотрой. Лотра тихонько смеялась и время от времени вздыхала. Ей тяжело. Она одна. Муж в Америке, когда вернется — не известно. Да и вернется ли вообще… Она смотрела на Геверла, как бы оправдываясь, и смущенно улыбалась. Ну да, что-то вроде неофициального развода…

Геверл почувствовал легкое волнение. Когда-то, давным-давно, был у него с Лотрой… роман не роман… ну, в общем, нечто вроде любви. Однако любил он, скорее, не саму Лотру, а все больше некоторые части ее тела. Главным образом, расположенные сзади. И не то чтобы даже любил. Скорее, они его возбуждали. Части тела, расположенные спереди, в первую очередь в верхней его половине: лицо, глаза, зубы, — их он не любил. Особенно не нравились ему глаза. Уставятся на тебя в упор, как будто фотографируют, желая увековечить твою жалкую физиономию и твои мерзкие поступки. Или словно хотят тебя пристыдить. Да и сам материал, из которого глаза сделаны, — что-то вроде застывшего и превратившегося в желе соуса… Одним словом, глаза его не возбуждали. Да и вообще — зачем они нужны? А вот ягодицы… Лотрины ягодицы… Это совсем другое дело.

Мысль о ягодицах Лотры заставила Геверла неожиданно для него самого застонать от желания. Лотра улыбнулась ему своей мерзкой улыбочкой и, кокетливо наклонив голову, пригласила к себе домой на чашечку кофе.

Геверлу вдруг ужасно захотелось заполучить жирные задние части Лотриного тела хотя бы на одну ночь, чтобы предаться с ними воспоминаниям о прошлом. Жаль только, что ее мерзкая улыбка неизбежно должна была принять участие в их свидании. Слишком часто эта гнусная улыбка появлялась на лице Лотры. Лицо ее и без того было достаточно противным. Но эта улыбочка… Все время обращена к тебе и словно пытается захватить твой взгляд в плен. И никуда от нее не спрятаться. Вот будь Лотра способна без лишних предисловий прыгнуть на диван, встать на колени, уткнуть голову в подушку, приподнять зад кверху, задрать юбку и дать своим ягодицам самим принять дорогого гостя — так ведь нет. Откроет тебе дверь, впустит в дом и будет стоять, повернувшись анфас, с этой своей гнусной улыбкой на физиономии. А потом усядется напротив (снова анфас!) и, продолжая двусмысленно улыбаться, начнет что-нибудь лопотать томным влажным голосом.

Да кто она вообще такая, эта Лотра?! Всего лишь пожелтевшая от старости страница его биографии. Неужели из-за нее он должен повернуть свою жизнь вспять? Тем более что у Лотры есть теперь еще и привесок в виде ребенка. Ребенку, конечно же, нужен папочка, однако у Геверла нет никакого желания стать папочкой ребенку, родившемуся из чужого семени. Да к тому же из яйцеклетки Лотры. Года не пройдет — тоже начнет улыбаться такой же улыбочкой… Настроение у него окончательно испортилось. Но с другой стороны — эта аппетитная задница…