Грэм Грин - Сила и слава

— Вы не спите? — донесся от двери шепот.

Священник вдруг тихонько засмеялся, словно этот человек тоже был нелепым чучелом с соломенными ногами, намалеванным лицом и старой соломенной шляпой, которого скоро сожгут на площади при вспышках фейерверка, под звуки политических речей.

— Вам не спится?

— Я задремал, — шепотом ответил священник. Он открыл глаза и увидел, что человека у двери трясет, два острых зуба прыгали на нижней губе. — Ты заболел?

— Немного лихорадит, — ответил он. — У вас есть что-нибудь, какие-нибудь лекарства?

— Нет.

Дверь поскрипывала, когда спина метиса дрожала.

— Все оттого, что я вымок в реке, — сказал он, соскользнул на пол и закрыл глаза.

Москиты с опаленными крылышками ползали по земляным нарам. «Я не должен спать, это опасно, — подумал священник. — Нужно следить за ним». Он разжал кулак и расправил бумажку. Были видны слабые карандашные линии — отдельные слова, начала и концы предложений, цифры. Теперь, когда он лишился чемоданчика, это было последнее свидетельство того, что когда-то жизнь была иной. Он носил с собой этот листок, точно амулет; если жизнь была прежде другой, — значит, она могла стать такой снова. В знойных испарениях болотистой равнины пламя свечи превращалось в дымящую мерцающую точку… Священник приблизил бумажку к свече и стал читать:…«Общество алтаря»… «Союз Святого Причастия»… «Дети Девы Марии»… А потом, вновь взглянув в другой конец хижины, увидел желтые малярийные глаза метиса, наблюдавшего за ним; Христос не застал бы Иуду спящим в саду — Иуда смог бодрствовать более, нежели один час.

— Что это за бумага, отец? — вкрадчиво спросил метис, дрожа у двери.

— Не называй меня отцом. Это список семян, которые я должен купить в Кармене.

— Вы умеете писать?

— Я умею читать.

Он снова глянул в бумажку, и из-под блеклого карандаша проступила не слишком благочестивая шуточка, что-то о «единой сущности» — это он прошелся насчет своей полноты и хорошего обеда, который только что съел. Прихожане были не слишком высокого мнения о его юморе.

Обед был устроен в Консепсьоне в честь десятой годовщины его рукоположения. Он сидел в центре — а кто же был справа? Стояло двенадцать тарелок, он сказал что-то об апостолах, тоже, кажется, довольно пошло. Он был совсем молод, и среди всех этих набожных пожилых почтенных граждан Консепсьона, украшенных лентами и знаками своих союзов, его подмывало к озорству. Он немного выпил лишнего — тогда он еще не испытывал пристрастия к спиртному. Теперь внезапно он вспомнил, кто же сидел справа, — это был Монтес, отец того человека, которого расстреляли.

Монтес произнес довольно длинную речь, он доложил об успехах «Общества алтаря» за прошлый год. Наличный баланс составил сумму двадцать два песо. Он записал это, чтобы упомянуть в ответной речи. Вот тут: «0.а.22». Монтесу очень хотелось открыть отделение Ордена Святого Винсента де Поля [28] Католический святой XVII в., основатель ордена, цель которого уход за больными (прим. перев.). , а какая-то женщина жаловалась, что в Консепсьоне продают мерзкие книги, которые провозят из столицы на вьючных мулах. Ее сын раздобыл где-то такую книжку под названием «Муж на одну ночь». В своей речи он ответил, что будет писать по этому поводу губернатору.

При этих словах местный фотограф сделал снимок со вспышкой, и благодаря этому, он запомнил себя в то мгновение как бы со стороны, словно он был другим человеком, заглянувшим сюда случайно; он с завистью и с некоторым изумлением смотрел на этого полного молоденького священника, который поднялся и авторитетно простер пухлую руку, в то время как язык его смаковал слово «губернатор». У всех были открыты рты, как у рыб, а лица, снятые при вспышке магния, белые, без морщин, походили друг на друга.

Этот миг, когда он осознал собственную авторитетность, вернул ему серьезность — он подтянулся, и все были рады. Он сказал:

— Баланс двадцать два песо на счету «Общества алтаря» за истекший год, хотя это и настоящий переворот для Консепсьона, не является единственной причиной для поздравления. Число членов «Общества Детей Марии» возросло на девять человек, а «Союз Святого Причастия» провел наше ежегодное молитвенное уединение лучше, чем всегда. Но мы не должны почивать на лаврах — и я признаюсь, что у меня имеются планы, которые вы, быть может, сочтете несколько необычными. Я знаю, что вы уже успели составить обо мне мнение как о человеке довольно честолюбивом — что ж, я действительно хочу, чтобы школа в Консепсьоне была лучшей, а значит, разумеется, и пресвитерий [29] Помещение для клириков (прим. перев.). . Мы — большой приход отстроили, священнику надо поддерживать престиж. Я забочусь не о себе, а о Церкви. Однако мы не остановимся на этом, хотя и понадобится, боюсь, немало лет, чтобы собрать деньги даже в таком большом городе, как Консепсьон.