Елена Макарова - Вечный сдвиг. Повести и рассказы

Вероника Петровна с Сильвией Эрнестовной пошли в «Океан» за селедкой. Погода мерзкая – снег с дождем, а в магазине тепло, даже жарко в длинной очереди за атлантической сельдью.

– Никогда раньше семи не придешь, – вздохнула Сильвия Эрнестовна, по национальности испанка. От испанки у нее скверная дикция, каша во рту, и кудри мелким бисером, и еще кожа, матовая, с выпуклыми коричневыми родинками. Языка не знает, в Испании отродясь не бывала, та еще испанка.

Вероника Петровна слизывала помаду с губ, обкусывала их с углов, потому что в конце зимы организм теряет витамин Б, и в уголках губ образуются «заеды». Вообще к весне Вероника Петровна ощущала себя разбитой. Словно вместо ее головы привинтили ей к плечам арбуз тяжелый, и плечи от этого горят, и по позвонкам как будто мураши бегают. Дома ее ждали мать в инсульте, муж с радикулитом и дочери, студентки фармацевтического факультета, одна на третьем, другая на пятом. Стирка, мойка, помойка – обычный набор, профессор женского пола не избавлен от будничных забот.

– Зато летом во Фрунзе изжаримся, – сказала Сильвия Эрнестовна.

– Ираида Игнатьевна тоже хотела с нами во Фрунзе, а вытянула Красноярск.

– Но в прошлом году ей достался Нальчик, хорошее место.

Так они стояли в очереди, вспоминали выездные циклы под селедочное амбрэ.

– Вот бы никуда не спешить, по ВДНХ гулять без авосек, как иностранцы, – вздохнула Сильвия Эрнестовна.

В метро они прибились к задней двери, поставили тяжелые сумки на пол. Раньше Сильвии Эрнестовне нравилось стоять перед темным окном и смотреть на свое отражение. А как стукнуло пятьдесят, стала она прибиваться к стенке – от себя подальше.

До Тургеневской они обсуждали доклад приезжего гигиениста из Чехословакии. Не отстают чехи, и в чем-то даже впереди нас, например показатель по сколиозу у них в два раза ниже, с прививочной системой иначе обстоит – подходят более дифференцированно, а у нас пока еще прививают в массовом порядке, даже оспу, давно отмененную Всемирной организацией здравоохранения, и потому у нас процент аллергизации растет, а у них убывает. Со стафилококком у них благополучно. И с кишечной палочкой.

– Но у нас процент высокий за счет среднеазиатских республик, – заметила Вероника Петровна, – если бы брали только по Европейской части…

Но тут мелькнул мрамор Тургеневской, – пора проталкиваться. Распрощались на переходе. Сильвии Эрнестовне на Преображенку, а Веронике Петровне – на проспект Вернадского.

Элеонору Ивановну у Крестовской церкви ждала «Волга». Времени на свидание осталось всего час сорок. Но и час сорок – время, и они с Ильей Романовичем поехали в Борисоглебский.

Цветомузыка, вино из Грузии, мягкие гобелены из Прибалтики, здоровый секс, – ни у кого из сотрудниц не было такой отдушины, и потому те старели на глазах, а Элеонора цвела, несмотря на свои сорок восемь.

У главного инженера завода была семья на Юго-Западной, у Элеоноры – на Профсоюзной, так что по пути. Квартиру в Борисоглебском Илья Романович снимал,– это его убежище, место, где можно забыться. Сегодня они забылись ровно на час, по будильнику, и все равно день увеличился, разбился на три неравные доли. Их доля была самая маленькая, перешеек между островами «работа – дом», – но на этом перешейке они были одни на свете, и это было их счастье.

Дома, облачившись в халат и напевая, Элеонора жарила отбивные на одной сковородке и картошку – на другой, она успела до мужа, и это тоже хорошо, потому что приятно мужу, когда ему открывает дверь красивая жена, в халате, спрашивает, как дела, и целует его, вымочаленного беседами с психами, в губы.

Инесса Фердинандовна, выйдя на воздух, ощутила головокружение. Работа и диета – несовместимы. За день она по расписанию съела три яблока, и теперь голод пригнал ее в кафе «Лель», но там не было мест, и она в отчаянии купила в булочной ситник и съела его одним махом. А чтобы не толстеть, надо долго и тщательно пережевывать пищу.

Так, в недовольстве бесхарактерностью и слабоволием, доехала она до станции Беляево, и это еще был не конечный пункт. К автобусу выстроилась очередь, и если бы не гнусная погода, она бы отправилась пешком, растрясла бы предательский ситник, но погода ее остановила, и она еле впихнулась в автобус, где ей наступили на больную ногу, потом сын сообщил, что получил двойку по зачету, – она, не помня себя, кричала, что все это из-за его расхлябанности, из-за ее занятости, она вкалывает как ломовая лошадь, а он…