Александр Иванин - Быдло

Встревоженные пыль и мусор метались в воздухе, поднятые сильным ветром. Окружающее пространство мрачно давило на меня. Создавалось такое впечатление, что потемнел сам воздух. Я оседлал новый велосипед и начал набирать скорость. На моё счастье машин было немного, ведь я летел на бешеной скорости, ничуть не заботясь о своей безопасности. Парк встретил меня напряжённо и встревоженно. Злой ветер продирался сквозь зелёные кроны. Дорожки засыпало свежей листвой.

Последние гуляющие по парку люди поспешно выскакивали за ворота, пытаясь побыстрее укрыться от надвигающегося ненастья. Я заехал в сумрачное пространство под кронами деревьев. Хорошо, что я захватил очки. В лицо летели песок и мусор, а пробегающие мимо деревья так и норовили хлестнуть гибкими молодыми ветками по глазам. Велосипед, конечно, всем был хорош, но на нём не было фонаря и мне пришлось снизить скорость, чтобы не влететь в дерево, яму или не наткнуться на камень, не заметив их в быстро надвигающихся сумерках. Собачья площадка пустовала, а хулиганствующий ветер гонял по пустырю обрывки пакетов и клочья бумаги. Возле оврага остались растянутые ленты, огораживающие место преступления, но там было пусто. В овраге никого не было. Тем не менее, я чувствовал, что Ева близко, я нахожусь где-то совсем рядом с ней, и меня ждёт скорая разгадка тайны исчезновения моей красавицы. Я покатился наобум туда, куда несли меня резвые ноги и дурная голова. Набрякшее небо никак не могло разродиться дождём, оно всё так же давило, опускаясь ниже и превращаясь в кипящее чёрное варево ведьминого котла. Навалившаяся темень была густой, как печная сажа.

Я уже практически ничего не видел, а ехал с помощью, внезапно обострившейся, интуицией, граничащей со способностями летучих мышей или экстрасенсов. Прохладный сильный ветер превратился в холодный и пронизывающий. Езда по лесу давалась тяжело. Мягкий лесной дёрн, ветки, холмы и ямы жадно вытягивали силы моего организма. Сказывалось отсутствие регулярных физических нагрузок. В конце концов, я повёл велосипед в поводу. Уже не было сил, чтобы крутить педали. К тому же езда в темноте стала просто опасной. Я заблудился. Я понятия не имел: где я нахожусь. Неудержимое желание ехать вперёд уступило место досаде, а следом уже накатил страх. Я вытащил смартфон и попытался запустить навигатор, но сволочная программа никак не хотела запускаться в отсутствие интернета, а сигнал от вышки был очень слабый. Я автоматически побрёл в ту сторону, где лес был не такой тёмный и страшный. Это помогло. Я вышел на просеку под линией электропередач. Мощные опоры буквально подпирали тёмную перину неба. Казалось, что решётчатые мачты наподобие древних атлантов держат мрачный небосвод.

Предположив, что вдоль высоковольтной линии я рано или поздно выберусь из леса и дойду до цивилизации, я покатил двухколёсную машину в выбранном направлении. Был поздний вечер или уже ночь. Далёкие зарницы приближались, а гром гремел всё ближе и отчётливее. В мою сторону двигалась гроза невиданной силы, я торопился найти хоть какое-то укрытие. Идти по относительно ровной поверхности, очищенной от деревьев и кустарника, было не в пример легче прогулкам по лесу. На просеке было светлее, но казалось, что сам мир выцвел и стал похожим на старое чёрно-белое кино. Собаку я заметил не сразу.

Знакомый беспризорный пёс брёл вдоль кромки просеки, практически сливаясь с густой растительностью. Душный гнёт стонущего чёрного неба разродился первыми тяжёлыми каплями, ветер с остервенением метался седи деревьев, лес охал, скрипел и жаловался. Я изо всех сил закричал собаке:

— Эй, постой! Шарик, ко мне. Иди сюда, хорошая собака. Ты должен меня помнить. Тризор, Полкан, Тузик, Казбек, Мухтар! — попытался я приманить собаку. Я даже на корточки присел и вытянул руку в сторону беспризорного кобеля. Но старый знакомый, с каждым появлением которого в мою жизнь приходили несчастья, всё так же брёл, слегка качая хвостом и абсолютно игнорируя меня. Тогда я побежал. Жёсткие стебли прошлогодних сорняков хлестали по голеням и бёдрам, пытались спутать мои ноги, удержать, схватить, не пускать, они кололи и царапали меня, но я всё равно бежал к собаке. Казалось, что я его догнал, но вредная псина свернула в лес. Я бежал за ним, не разбирая дороги, продираясь сквозь кусты, натыкаясь на кусты и деревья. Пёс остановился и обратил на меня внимание, когда я запутался и упал, кувыркнувшись через велосипед. Теперь я оказался на незнакомой поляне, место было открытое, но там уже было много собак — целая стая. Место было открытое, на окружённой лесными зарослями, большой поляне даже кустов не было, зато вздымались валуны разного размера и формы, а в самом центре свободного от деревьев пространства из земли поднималась изъеденная эрозией скала из песчаника или известняка. Я побежал навстречу стае, ведь там был тот самый пёс, ставший вестником трагедии, котораяч теперь прочно вошла в мою жизнь.