Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

Август 1921 года.

Комвойск Ворошилов.

Член РВС — Буденный».

Приложение 2 к информации:

«Согласно сообщения «Баязета» вероятность десантирования врангелевского отряда представляется ничтожной. Около трехсот штабистов Врангеля прибыло в Сербию».

Константинопольские газеты сообщали: 15 октября в пять часов пополудни итальянский торгово-пассажирский пароход «Адрия», шедший из Батума, наскочил на яхту «Лукулл», стоящую на Босфоре, и протаранил ее. Через две минуты яхта затонула. Ведется расследование...

Обстоятельства аварии представлялись весьма загадочными. По свидетельству очевидцев, море в тот час походило на стекло. Видимость была отличная. На небе ни тучки. Около 4.30 на яхте обратили внимание на большой пароход, быстро приближающийся от Леандровой башни. На полном ходу, пройдя у борта дредноута «Кайо Дуильо», «Адрия» внезапно повернула. У экипажа яхты возникла даже мысль: не испортилась ли на пароходе рулевая тяга, так как при скорости и инерции он не сможет свернуть и столкновение неизбежно. Тревожных гудков пароход тоже почему-то не давал. Метрах в двухстах от яхты «Адрия» отдала якорь и застопорила машину, однако стало ясно — удар неотвратим. Дежурный офицер «Лукулла» мичман Сапунов крикнул, чтобы бросали кранцы, и побежал на бак, вызывая команду. На «Адрии» отдали второй якорь, но она продолжала двигаться. Через десять секунд раздался оглушительный удар и брызнули щепки, обломки фальшборта и верхней палубы. «Лукулл» сильно накренился на правый борт и подался в сторону движения, удерживаясь кормовым и швартовым якорными канатами. Удар пришелся на левый борт, над помещением, занимаемым Врангелем. Форштевень «Адрии» застрял в борту «Лукулла». Пароход стал отваливать задним ходом. В широкую пробоину стремительно хлынула вода, и яхта мгновенно затонула.

Дежурный офицер, оставаясь на своем посту, пошел ко дну. Погиб также повар. Сам же генерал Врангель, его жена и адъютант Ляхов незадолго до аварии съехали на берег и направились в одно из посольств. Утонуло имущество лиц, документы и архив командующего.

Не спустив шлюпок, не бросив даже спасательных кругов, «Адрия» отошла от места происшествия, что противоречит морским законам. Следствие ведется специальной комиссией, в составе которой итальянский, французский и русский морские офицеры. Допрошенный комиссией капитан «Адрии» Симич и лоцман Самурский обвинили во всем сильное течение «форс-мажор», лишившее пароход возможности маневрирования. Выяснено, что Симич предпринимал меры, чтобы задержаться в карантине и пройти мимо яхты «Лукулл» ночью. Высказывались предположения о причастности к диверсии большевиков. Был обнародован приказ Врангеля:

«Не стало последнего русского корабля, над коим развевался у Царьграда родной Андреевский флаг. Геройская смерть дежурного офицера мичмана Сапунова, который, не пожелав оставить родного корабля, пошел с ним ко дну, и беззаветная доблесть, проявленная в минуту гибели всеми членами судовой команды, показывают, что дух и заветы русского флота остались живы в сердцах русских моряков. Да укрепит подвиг мичмана Сапунова сердце колеблющихся, да вселит он в них веру, что, пройдя через все испытания, воскреснет русский флот и с ним воскреснет Россия...»

После работ водолаза на месте гибели яхты «Лукулл» были подняты с морского дна все документы Врангеля, за исключением двух тетрадей, содержащих дневниковые записи. Все личные вещи живущих на яхте считают пропавшими... Врангель намерен предъявить иск компании «Ллойд-Триест», которой принадлежал пароход «Адрия», с целью возмещения убытков. Учреждается специальный воинский крест, право ношения которого получают лишь шесть офицеров, члены врангелевского конвоя и члены команды затонувшей яхты «Лукулл»...»

Слащев не находил себе места. Он словно только что очнулся от долгого похмельного сна и с удивлением оглядывался по сторонам.

После жаркого, засушливого лета и неустойчивой осени наступило дождливое предзимье. Дули над Константинополем северные ветры, гнали рваные, несущиеся низко, дождевые облака. С моря наползал густой туман. Он окутывал низкий берег Скутари, закрывал Стамбул, и все вокруг становилось ирреальным. Начало декабря оказалось необычно суровым для этих мест — дождь часто сменялся мокрым, косо летящим снегом. Утром все окрест было белым-бело, как в России, но уже к полудню снег таял, бежали верткие ручейки, раскисала земля, ползла к берегу густая грязь.