Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Началась продажа лотерейных билетов. Девушки с гирляндами цветов на шее держали никелированные подносы, куда посетители кидали свои пожертвования — кто сколько хотел. Группа высокопоставленных старух и стариков, дотоле стоявших молча и тесно, точно римская фаланга, придвинулась к столу. Оркестр опять заиграл бравурный марш. Какой-то господин объявил: «Дамы и господа! Начинаем юбилейную лотерею. Билетов ограниченное число. Покупайте билеты! Счастливых ждут памятные выигрыши!»

Ксения и Даша продолжали разговор. Происходящее в зале их не интересовало.

— Я совсем заговорила вас, правда, Ксения?

— Что вы, Даша. И я рада, что мы познакомились. Мы станем встречаться. И я тогда отвечу на все ваши вопросы. Здесь не место... Эти люди, музыка.

— Зачем же вы пришли?

— Меня упросил отец.

— Вот, — зло подытожила Даша. — Так мы и делаем и подлости, гадости — чтобы не спорить с кем-то. С отцом, с мамой, с самой собой. Разве это нас избавляет от угрызений совести? Вы работаете?

— Нет. Я болела, Даша. И недавно в Париже. Присматриваюсь. Хотя не очень представляю, где и как смогу работать.

— Если вы захотите, я вас шить научу. Или кофты вязать! Приходите, я вас с мамой познакомлю. Она у меня замечательная!

— Спасибо, я приду. Только куда?

— Видите, какая я! Сейчас дам адрес, минуточку. — Она достала из сумочки тоненький блокнот и карандашик, вырвала листок, начала писать и, светло улыбнувшись, передала Белопольской. Под адресом бисерным почерком летела фраза: «Приходите обязательно! Я вас полюбила. Даша».

— Спасибо вам.

Мимо прошли двое. Один внушал другому:

— В России все можно было. Свобода! Обязательно во сне сапоги станут, да еще и в рот наплюют. Это нам ха-арашо известно.

— Мало, видать, в тебя плевали, Сергей Степаныч. Не обижайся. Скажи тебе: вот Советская власть, а вот тебе десять тысяч десятин чернозема — владей. Так ты на всю Европу «Отречемся от старого мира» запоешь.

— А ты всю оставшуюся жизнь лягушатникам зады лизать останешься в треклятой этой Франции. Ты — полковник, преображенец — стыдно!..

Белопольская проводила их ненавидящим взглядом. Сказала резко:

— Смотреть не могу. Лучшие люди России на родных полях полегли. От голода в Константинополе сдохли. А тут эта сволочь. Жива, философствует! Я бы их сейчас шлепнула, тут, в зале! Выйдем на улицу, здесь душно. Прошу.

— Конечно, выйдем, Ксения! Я провожу вас.

Они вышли из «Лютеции» и сели на ближайшую скамейку в крохотном скверике возле барочного фонтана.

— Вы хотите меня о чем-то спросить, Даша? — сказала Ксения, глядя на мрачный грязно-серый фасад огромной гостиницы.

— Бог с вами! — искренне удивилась Андриевская — все, что вы сочтете нужным, вы сами... Потом как-нибудь, — и смущенно закончила: — Конечно, мне интересно про вас...

— Четыре года прошло с того дня, когда я — зернышко — попала между огромными жерновами. Как хотите называйте их: жизнь и смерть, белые и красные, люди и сволочи... Стерли они меня в порошок, Даша. Я пустая. Только оболочка осталась... Вас, поди, отец ищет?

— Вероятно. Если вспомнил, что пришел со мной.

Когда они вернулись в зал «Лютеции», лотерея была уже закончена. Люди побогаче потянулись в ресторан и буфеты. Молодежь ожидала танцев. Все остальные — концерта с участием актрисы императорских театров Алисы Лувен, хора цыган и знаменитой исполнительницы народных песен — «любимицы двора и русской армии». Тихо лилась лихо-ритмичная мелодия джаз-банда. Столы были вынесены, и собравшиеся с любопытством наблюдали за несколькими парами, которые на образовавшемся пятачке демонстрировали умение исполнять вошедшие в европейскую моду фокстрот, чарльстон и шимми. Девушки подошли поближе, но тут налетел разгневанный генерал Андриевский. Грубо схватив Дашу за руку и не дав ей слова сказать, поволок куда-то за собой.

Белопольская осталась одна. Хотелось уйти. Но как, если отец вот-вот появится и станет искать ее среди толпы. Ксения двинулась вдоль стены, поглядывая по сторонам. В группе сановных стариков и старух она увидела князя Белопольского.

Теперь джаз-банд вновь заменил духовой оркестр, слаженно заигравший вальс «Амурские волны». Откуда-то возник рядом Венделовский. Спросил, улыбаясь:

— Разрешите тур вальса, Ксения Николаевна?

— Я не танцую, — ответила она, продолжая глядеть в сторону отца.

— Жаль, — сказал он — Вы, вероятно, устали в этой толчее?

— И вы предлагаете мне отдых на Лазурном берегу? Или номер в отеле «Лютеция»?