Кристофер Мур - Венецианский аспид

– Ходил, просил, но он мне отказал.

– Так сходите еще раз. Жар гнева его уж наверняка остынет, подлинного убийцу Родриго найдут – Отелло примет вас. Кто скажет, что вы не защищали Родриго, когда на него напали? Вообще-то так возьмите и скажите. Мавр – истинный солдат, ему известно, что победа – не всегда награда за доблесть. Ступайте к нему.

– Он меня не примет.

– Понятно. – Яго почесал в бороде, словно бы раздумывая, и походил по комнате, затем вскинулся, будто его поразило всем значеньем крайне веского решенья. – Полноте, дорогой мой! Ведь есть же способы задобрить генерала. Сейчас он вас отставил, рассердясь, но это – наказание скорее по высшим соображениям, чем по недоброжелательству; совершенно так же, как если бы кто прибил свою безобидную собаку, чтобы устрашить грозного льва. Походатайствуйте перед ним, и он – ваш [169]. Вот что вам надо сделать. Настоящий генерал сейчас у нас генеральша [170]. Я в этом убежден, потому что он весь отдался созерцанию ее прелестей… Эта женщина так любезна, и у нее такой благословенный богом нрав, что она сочтет грехом не сделать больше того, о чем ее попросишь [171].

– Она меня знает – и всегда была ко мне добра.

– Так и ступайте к ней. Расскажите ей все без утайки, просите ее, и она вам поможет вернуться на должность… Молите ее наложить лубки на разлом между вами и мужем ее, и – готов поставить все свое против любой пустячной суммы – вы с ним еще сильнее сдружитесь, чем прежде [172]. Встретьтесь с нею наедине, подальше с глаз Отелло, дабы ваш случай она ему представила как бы без подсказок. Будьте честны и правдивы, прямы и сокрушенны, однакож украдчивы и осмотрительны – и мавр наверняка вас снова примет в свою паству.

Пока Яго излагал это, Кассио кивал.

– Вы даете мне добрый совет [173]. Советуете от искренней любви ко мне и честного доброжелательства [174], хотя только что потеряли близкого друга. Благодарю вас, добрый Яго.

– Пустяки, я сделал только что, что на моем месте сделал бы любой для доброго своего командира – как поступили б вы ради Отелло. Но мне пора к столяру – платить ему за домовину к похоронам несчастного Родриго. Прощайте!

– Покойной ночи, честный Яго [175].

ХОР:

И Яго в ночь ушел, а меж ушей его скрежетали шестерни предательства, механизмы сатанинской машины со сломанными тормозами, с испорченным двигателем, работающим абы как…

– Ну, кто теперь сказать посмеет, что я играю роль злодея? Совет мой искренний и честный, и очевидно должен он помочь вернуть назад расположенье мавра. Склонить совсем нетрудно Дездемону на помощь в честном предприятии любом: ведь по натуре так она щедра и людям помогать готова. При этом ею мавр порабощен, он так зависим от ее любви, что выполнит ее любую просьбу – вплоть до того, чтоб отказаться от крещенья. Итак, какой же я злодей, когда я Кассио направил у Дездемоны помощи искать? О, это богословье ада! [176]Пойду схожу к жене, пусть и она спроворит успех Кассио. Я, что ли, злодей? Да у меня только что какой-то демон ночи украл ближайшего друга! Бедный безутешный Яго – злодей?

ХОР:

Ты сам сказал «злодей», не я. Я лишь стираю с внутреннего взора дымку простыми описательными штрихами, не более того .

– Коль ты меня злодеем честишь, сходил бы в темноту, бойкий Хор. Послушай, как у меня до сих пор кости дребезжат. О духи тьмы, когда чернейший грех из всех грехов вы совершить хотите [177], вы насылаете ту темную природу, что я своими грехами сотворил. И теперь они обрели плоть, и плоть эта обратилась против меня, забрав Родриго, – это она едва не разнесла дубовую дверь, чтоб до меня добраться. Если и дальше будешь звать меня злодеем, сходи пообщайся с той темной тварью, что рождена моею ненавистью и моим честолюбием.

ХОР:

Так ты считаешь – тварь ночная рождена твоим честолюбием? И это после того, как я только сконструировал совершенно чарующую метафору твоего рассудка, похожего на самоходную повозку? Не знаю, как насчет злодея, но полоумный ты совершенно определенно .

– Пойдем со мной во мрак, Хор. Не отставай. Утешай меня.

ХОР:

И так вот негодяй подумал наш, что скромный ваш рассказчик достаточно тупоголов, чтобы служить приманкой для той твари. Увы, как это часто бывает, Яго по всем намереньям своим, замыслам, а также исполненью их был полный, блядь, кретин, и оным отправился он искать прелестную Эмилию .

Шлюпка наша, казавшаяся такой просторной, когда гребли мы с Джессикой, вдруг стала утла и недостаточна, когда на веслах устроилась грузная туша Харчка. Не способствовало и то, что обалдуй не умел плавать и ежился от каждой волны. Я заставил его выгрести на несколько сот ярдов за волнолом, чтоб не привлекать внимания патруля, и мы расположились там, делая вид, что рыбачим, наверное, – то есть просто сидели и пялились на воду, ждали, когда что-нибудь нарушит нашу ятую скуку.