Кристофер Мур - Венецианский аспид

Я схватился за дверную ручку, но повернулся к ним.

– Госпожа, а ваш отец думает, вы сейчас где?

– Он считает, что я уехала во Флоренцию за туфельками.

– Умно. Стало быть, золото есть? Подкупить священника за службу – как-то недостойно принуждать его к этому кинжалом. Хоть я и не против.

– У меня есть золото, – сказал Отелло.

– Неси, – велел я. – Я оживлю попа. На вид он слабак. Скорее всего, уже лишился чувств.

– И сильные духом не выдерживали, когда обезьянка так долго сношала их в ноздрю, – заметил Кукан.

– Прошу прощения? – осведомился Отелло.

– Он шутит, – сказал я, пряча жезл с куклой за спину.

– Сбегаю, панталончики надену, – сказала Дездемона.

– Я как раз вам собирался это предложить, – крикнул я ей вслед. – Она мила, – шепнул я мавру.

И распахнул дверь.

– Говорил тебе, – промолвил Кукан.

– Пижон! Слезай с него сейчас же. Плохая обезьянка! Скверная и гадкая!

– Пижон тут с попиком забавлялся, – пояснил Харчок.

И вскоре после, при свидетельстве благородного шута, полудурка, обезьянки и куклы на палке, Отелло и прекрасная Дездемона стали мужем и женой.

ХОР:

Два дня миновало – мавр и Дездемона наслаждались своими брачными радостями, и лишь тогда весть об их свадьбе распространилась от священника к солдату, от него к слуге, а от того достигла слуха Родриго. И он с тяжелым сердцем от того, что сам Дездемону потерял, пришел за утешеньем к другу своему Яго.

– Стало быть, мавр погубил дочь Брабанцио? – произнес Яго, расхаживая по офицерским квартирам с головокружительным напором вдохновенья. – Ха! Теперь его совет наверняка повесит. Это и впрямь добрые вести! Свидетели у тебя, конечно, есть? Если нет, придется вылепить таковых из самых выдающихся мерзавцев, кто только по карману будет нам. Деньги есть?

– Нет, это не поможет, – проскулил Родриго. – Ведь он не против воли даму взял, он на ней женился. Да, она погублена, но по своему разуменью и согласию, и погублена она лишь для меня. В глазах Господа и государства она принадлежит теперь мавру.

– Ох ять. – Яго замер на месте. – Женаты?

– Священником.

– Мавр и Дездемона женаты?

– Перед свидетелями. Внесено в городские книги.

– Женаты? Перед свидетелями?

– Свидетельствовали дурак, великан и обезьянка.

– Ять!

– Вы уже это говорили.

Яго вновь заметался по жилплощади, затем выхватил кинжал и принялся чертить им в воздухе планы. Родриго меж тем вжался в стену.

– Еще не поздно этой свадьбой мавра погубить. Когда сие действо поимело место?

– Двух дней не прошло как. Но и посейчас Дездемона скрывается у мавра в доме.

– А Монтрезор о сем не ведает?

– Нет, он у себя на квартире, возле дожева дворца.

– Не в Бельмонте?

– В Бельмонте вести я и узнал. От Нериссы, служанки Порции.

– Служанка знает, но не знает господин? Истинно говорю тебе, Родриго, женщины – коварное племя. Тащи их в койку, если очень нужно, но клятвам их не верь – они всего лишь паутина, кой затканы ворота в конюшню. Она порвется от малейшего усилья, стоит пройти в них очередному жеребцу.

– Но, добрый Яго мой, разве у вас своей жены нет? А прекрасная Эмилия?

– Я потому и знаю, что говорю. Пук обмана в приятной глазу обертке – вот что она, да и все они таковы. Горе мужчине, кто подумает иначе и вверится им своим расположеньем. – Яго сунул кинжал в ножны, словно Цезаря закалывал. – Пойдем, Родриго, пробудим сенатора Брабанцио и поглядим, не спустит ли он смертоносный гнев свой на мавра, прежде чем до него дойдет вся история. Приготовь мужей вооруженных. Брабанцио стар, и убивать ему пойдут другие.

От нежной моей дремы на полу вестибюля в доме Отелло, где я приземлился, скатившись с лестницы… приводнился, если быть точнее, похоже, в лужицу своей же рвоты, – меня, короче, пробудили, и я направился к дверям обратиться с речью к какой-то банде подлецов, что орала, и колотила в створки, и вообще усугубляла шероховатой остротой своей мой только народившийся бодун.

– Чего? – Я распахнул двери, ожидая, что солнце сейчас вобьет колья сожаления мне в лоб, однако снаружи была ночь и передо мной стоял Брабанцио, а за ним – десятка два мужей с факелами. Некоторые обнажили мечи. – Монтрезор? – молвил я.

– Фортунато? – молвил Монтрезор. – А вы что тут делаете?

– Стою лицом к лицу с ятой толпой, очевидно. А вы что тут делаете?

– Пришли арестовать мавра, который похитил дочь мою Дездемону и держит ее под своими языческими чарами!