Наталья Арбузова - Город с названьем Ковров-Самолетов

Не зная, как рассказать отцу о случившемся, Леонид заложил парадную дверь изнутри длиннющим медным крюком и с черного хода ушел в Эрмитаж. С отключенным мобильником там бродил до закрытья по залам, а выйдя, сразу увидел зарево в небе. Тут позвонил отец из Тюмени: горим! От особняка остались одни угольки – как же надо было готовить пожар, чтоб так чисто средь белого дня сгорело. Но Афродита успела зданье покинуть. Нашли два бюста, покрытые сажей, один расколотый барельеф – ее пьедестал был пуст. Леонид поискал в записной книжке адрес – и поспешил в Павловск.

Егору Парыгину надоело быть лохом, как-никак он человек с высшим образованьем, уже во втором колене.

То, глядишь, его подпоили три немолодые дамочки, и он лепил на Афродиту, непонятно какую, то ли подлинную, то ли нет, стодолларовые бумажки. Теперь перед ним, в одном из двух его собственных особняков, стоит долгожданная Афродита – и что же? гипсовый муляж… кукла. Ради нее, Венеры Родосской, что стоила дороже Зойкиного сгоревшего особняка, была тщательно спланирована операция захвата, нарушена недиагностируемым образом сигнализация и все такое. Так нет же, какой-то парень там ночевал… сторожил… никогда еще не было. Должно быть, новая крутая хозяйка павловского борделя распорядилась. Надо ж было так нарваться! Спросонья гаденыш метнул в Петьку антикварное копье, еле вытащили в клинике… надо будет этот дрын продать. Еще и гроза началась не вовремя, ребята струсили. Ну, Егор им дал разгон. Дежурили, пока ночной сторож не ушел задами, потом, дураки, осторожно вынесли легонькую подделку, хорошенько облили зданье бензином и подожгли. Деревянные перекрытия… паркет… мебель красного дерева… хорошо горело. С утра Егор собственноручно дал на лапу пожарным – вместе с рыбой заключенья… и поспешил в Павловск.

Зоя Савелкина кружит под вязом, и плечи ее осыпаны пеплом, и обгорел по подолу ее хитон, будто это она стояла вчера босая на пьедестале в своем горящем свечкой особняке. Осталась дата ее рожденья на мраморном барельефе с флейтисткой, только сгорела рама дверная, и упал барельеф. Даня проснулся от запаха дыма, неведомо как долетевшего в Павловск, и на столе обнаружил пачку горелых бумаг. К вечеру Иосиф Каминский успел добраться к ним из Тюмени, сказал – страховка, в полном порядке, можно завтра подать Этого хватит, сказал, на квартиру, двухкомнатную, в новом районе. Но Зоя Савелкина все кружила, с флейтой на ленте, в саду.

Эй, безумная босая Зоя! не кружи там, точно слепая лошадь на водокачке! поди к гостям, поиграй на флейте, а новенькие девушки пройдутся в купальниках. И Зоя играла, и ходили по кругу длинноногие девушки, как лошадки на манеже. Ходил и Егор Парыгин большими кругами по парку, вблизи Венеры Родосской сужались эти круги. «Точно, Егор, она самая, – сказали Антон с Борисом, – и не лепи, будь добр, на нее своих ценных бумаг».

Ночью Даня стучал в старинную колотушку, чтоб воры доподлинно знали, куда не надо идти. Против ночного страха вешал Зоину флейту на растрепанной ленте под свой холщовый хитон. Они незаметно с Зоей сделались тут рабами, пока Иосиф Каминский квартиру им покупал. А южные ветры дули, и выдували душу, и в небе последних дней августа звездный ярился пес. Поэт Леонид Каминский тоже кружил по саду, роились в мозгу его строфы про древний недремлющий мир. Порой в водоем долетали пенные брызги с Кипра, и мрамор своей белизною боролся с полночной тьмой.

Когда три машины остановились у решетки, Даня пошел посмотреть, что там за полуночники. Получил грамотный удар по голове и в последующие двадцать минут отлеживался на газоне, безучастный ко всему происходящему. Леониду для разнообразия врезали по ногам, да так, что он долго не мог подняться, мобильник же его отлетел за версту. На его глазах разбивали ломом постамент Афродиты и как бревно волокли белое чудо к машине. Когда же он дополз на четвереньках до клумбы, постамент блестел, ровный и чистый, точно богиня сама ушла легкими стопами. Душистый табак кругом не был затоптан и расточительно благоухал, почти все звезды уцелели на бархатном августовском небе. Спартанец Леонид обнял обеими руками постамент, подтянулся, встал и захромал к Дане, тот кой-как открыл глаза. С Даниного мобильника Леонид позвонил в дом отцу. Осмотрев место происшествия, Иосиф Каминский дал команду милицию не звать. Он на полном серьезе утверждал, и слова его были приняты всерьез: Афродита не у них в руках, она где-то еще. И послал сына проведать питерскую коммуналку – доходный дом на Литейном.