Наталья Арбузова - Город с названьем Ковров-Самолетов

Эти лохи в камуфляже опять притащили трухлявую дрянь. Егор Парыгин у себя в гостиной остервенело крушил хрупкий гипс, соря мелом на персидский ковер. «Где оригинал, гады?» – «Уймись, Егорушка, – успокаивали его друзья, – в павловском особняке его нет, мы все углы облазили. Но ведь у этой честной компании еще стоит пустая коммуналка на Литейном… оттуда ты тогда свою Заиньку забирал». – «Верно, братцы. А ну-ка, дармоеды, живо на Литейный!»

На Литейном столбом стояла остывшая за ночь пыль. Леонид шагнул под давящую своими неправильными пропорциями арку – во двор. Там беспокойный вихрь поднял вверх бумажки, будто записки к господу Богу. Души квартировавших здесь пасынков судьбы привычно безмолвствовали в воздухе. Леонид пробился сквозь их спрессованную печаль, поднялся по стертым ступеням лестницы, отпер замок, издавший неожиданно радостный звук. Потыкался во все двери – одна из них сама отворилась. Венера Родосская ждала его промежду двух мраморных скульптур в духе соцреализма. Взвинченный после бессонной и разбойной ночи Леонид Венере не удивился, удивился лишь тому, в каком дурном обществе ее застал. Это что – строители метрополитена или сталелитейщики? а где же узнаваемые атрибуты? мифология не терпит отклонений от стандарта… ежели ты Афина – предъяви копье. Отец ничего не говорил об этих двоих строителях социализма… как только пол выдерживает. Леонид позвонил в Павловск: «Слава богу – здесь, она, собственной персоной, об остальном потом». Повалился на ложе обеих Зой, и Морфей унес его в Элладу.

Покуда Леонид, подобно Тезею, бродил в недрах критского лабиринта, мраморные воры сошли со своих мест и хорошенько обшарили карманы грезёра. Наружную дверь коммуналки той порой открывали отмычкою – одно к одному. Братва Егора Парыгина внимательно разглядела спящего Леонида, на сей раз попавшегося ей при свете дня. Затем парни получше ощупали холодные плечи Афродиты, чтоб снова не обдернуться. Руководитель операции показал знаками – опустите, пожалуйста, синие шторы – окно выходило во двор и, следовательно, смотрело на чужие окна. Когда штора скрыла сердечко, прилепленное снаружи к стеклу, живые и тепленькие воры в камуфляже накинули заранее приготовленное одеялко на статую, белеющую посреди комнаты. Сдерживая сопенье, подняли. Пошли, стараясь полегче ступать.

Леонид проснулся от шума торопливо выезжающей со двора машины, вскочил как ошпаренный, отдернул шторы, коих сам не задергивал. Афродиты в комнате не было, отсутствовал также один из ее мраморных ухажеров. Другой, будто желая дать ключ к разгадке, стоял на месте дамы, покинувшей помещенье, и лыбился щербатым ртом.

Примчался Иосиф Каминский, поневоле заделавшийся из адвокатов в криминалисты. Ничего не смог сказать о каменном джентльмене, неизвестно как очутившемся на месте чужого преступленья. Одно лишь новоявленный следователь констатировал с уверенностью: Афродита и на сей раз плененья избегла. Он пожал руку статуе вора, не думая вовсе о статуе командора, затем опечатал комнату Зои Савелкиной бумажкой со своей подписью. Забрал сына, немного сдвинувшегося на почве мистики и эллинистики, увез в Павловск. А что он еще мог сделать в этой ситуации?

Егор Парыгин в сердцах наносил побои мраморному изваянью с какого-то безобразного бомжа. Иной раз удары приходились по охранникам, они же при необходимости группа захвата. Ему, Егору, обрыдла хуже горькой редьки эта чертовщина. Умаявшись, он позвал своего духовника – у него таковой имелся – чтоб пожертвовать широкой рукой на церковь. Намерение само по себе благое, однако действия были предприняты не по той епархии. Мягко говоря, затрудненья исходили с совсем другой стороны. Пожалуй, имело бы больше смысла обратиться непосредственно к олимпийским богам. Пока Егор беседовал с припожаловавшим батюшкой, каменный гость накинул камуфляжную куртку, натянул черную шапочку и ушел. Пошел к себе на окраину, пропил с себя камуфляж, встал на клумбу возле кинотеатра, переоборудованного под склад соседней мебельной фабрики, и уснул до поры. В непробужденном состоянии ему мнился остров посреди вкрадчиво спокойного моря, полуразрушенный грот, скрывающий мраморную белизну плеч богини, и влажный ветер оттоль целовал его грубо изваянное Творцом лицо. Так он и дремлет, качаясь, по сей день? нет, седьмого ноября его видели на Дворцовой во главе колонны с красными знаменами. Ошибочно приняли за сошедшего с пьедестала Ленина, отчего произошло сугубое волненье и наметился беспорядок в рядах демонстрантов.