Леон Юрис - Суд королевской скамьи, зал № 7

Лишь жалкие клочки земли были пригодны для земледелия, скудные урожаи постоянно становились добычей пиратов или алчных соседей, а остальное шло на уплату налогов.

Туземцы вечно воевали друг с другом и отправлялись в бой разряженными в перья. Голову побежденного вешали в доме победителя. Тех, кого не убивали, продавали в рабство.

С течением времени Джеймсу Бруку и его племяннику, который сменил его на троне раджи, удалось навести некоторое подобие порядка, так что населению осталось лишь заботиться о том, чтобы выжить в отчаянной борьбе с природой.

Вскоре после Второй мировой войны третий и последний «белый раджа», сэр Чарлз Уайнер Брук, положил конец стопятилетнему царствованию своего семейства. Во время войны Саравак оккупировали японцы, привлеченные его нефтяными месторождениями, а когда война кончилась, Брук уступил свои владения британской короне, и Саравак, как и Бруней и Северное Борнео, стали колониями Его Величества.

Сэр Эдгар Бейтс, первый губернатор Саравака, принял под свое управление государство, выросшее к тому времени до 130 тысяч квадратных километров, с полумиллионным населением. Большую часть этого населения составляли ибаны, или морские даяки, — бывшие охотники за головами неизвестного этнического происхождения. Кое-кто утверждал даже, что их предками были мореплаватели-монголы.

Сэр Эдгар, в прошлом — колониальный чиновник среднего ранга, делал все, что мог, для просвещения народа и подготовки его перехода к самоуправлению. Но во времена «белых раджей» ни о чем подобном никто не заботился, и это требовало от него огромных усилий. Учрежденная им компания «Саравак-Ориент» вела поиски нефти и других ископаемых и пыталась разрабатывать необозримые леса. Однако прогресс продвигался со скоростью улитки и увязал в трясине вековых туземных предрассудков и табу.

Когда в 1949 году в Саравак прибыл Адам Кельно, здесь работало двадцать девять врачей — он стал тридцатым. В стране было пять больниц на полмиллиона жителей.

Кельно направили в форт Бобанг, расположенный во Втором округе Саравака, где жили ибаны — покрытые татуировкой охотники за головами.

Лодочник ловко провел десятиметровую лодку с тростниковым навесом, выдолбленную из цельного ствола, через бурлящие пороги при впадении быстрого Леманака в реку Лампур. Лодку доктора Кельно было легко узнать: ее подвесной мотор был мощнее, чем на всех остальных суденышках, которые плавали по Леманаку. Оказавшись на спокойной воде, лодка проплыла мимо нескольких спящих на песчаном берегу крокодилов, которые при звуке мотора поспешно соскользнули в воду. Стая обезьян, прыгавших по деревьям, проводила их громкими криками.

В двадцати километрах вверх по Леманаку стояли длинные дома племени улу, принадлежавшего к морским даякам. Каждый длинный дом представлял собой, в сущности, целую деревню, где жили от двадцати до пятидесяти семей, и тянулся вдоль берега больше чем на пятьдесят метров. Дома были поставлены на деревянные сваи, и подняться в них можно было только по приставной лестнице — в прежние времена такое устройство служило для защиты от нападения соседних племен. Со стороны реки вдоль домов шли веранды, где помещались длинная сушильня без крыши, общая кухня и место, где работали женщины, а вдоль задней стены шли маленькие комнатки — по одной на семью. Кровли были из пальмовых листьев и коры, а под полом, между сваями, среди человеческих испражнений шныряли тощие свиньи, куры и шелудивые собаки.

Пятнадцать таких длинных домов составляли поселок одного из родов племени улу, который возглавлял вождь по имени Бинтанг.

Доктора Кельно встретили ударами в гонг — так здесь обычно приветствовали любого гостя. Весь день Кельно принимал больных, а тем временем главы всех длинных домов племени — турахи собирались на заседание племенного совета, созвать который обещал доктору Бинтанг.

К вечеру все турахи были в сборе — разряженные в разноцветные плетеные накидки, конические шляпы с перьями и множество браслетов на руках и ногах. Они были не выше полутора метров ростом, с кожей оливкового цвета и чертами лица, свидетельствовавшими о смешанном негритянско-азиатском происхождении. Их лоснящиеся черные волосы были собраны сзади в пучок, а плечи, ноги и руки покрыты татуировкой. Кое-кто из турахов постарше мог похвастать узорами, которых в не столь давние времена удостаивали лишь воинов, сумевших добыть голову своего врага. Потолочные балки дома были увешаны десятками таких голов, чисто выскобленных изнутри наподобие тыкв. Бинтанг угощал турахов, сидевших в углу веранды, горячим рисовым пивом, они жевали бетель и курили сигары-самокрутки. Рядом, в той части веранды, что была отведена под сушильню, занимались своим делом женщины — стряпали еду, плели ратановые циновки, мастерили украшения и заготовляли саго — крахмал из сердцевины пальмы. Их обнаженные груди были подперты корсетами из медных колец, охватывавших все тело и украшенных монетами и цепочками, а мочки ушей оттягивали тяжелые серьги.