Уильям Тревор: Пасынки судьбы

Роман с этим названием — девятый по счету роман Тревора — одно из наиболее значительных произведений писателя в этом жанре.

Недавно Уильям Тревор отметил свое шестидесятилетие. С годами «ирландские новости» (так называется его последний сборник рассказов) все больше волновали его, все основательнее оттесняли в его писательском сознании Англию. В монографии «Литературный ландшафт Ирландии» (1982) Уильям Тревор настаивает на необходимости популяризации культурного наследия своей родины, которое — в этом Тревор убежден и как историк, и как культуролог — обладает непреходящей духовной ценностью, но освоено и изучено явно недостаточно.

Ирландская тема, в том или ином аспекте, проступает почти в каждом произведении Тревора, но центральное место в настоящем издании она занимает в двух вещах — в рассказе «За чертой» и романе «Пасынки судьбы».

В заглавии рассказа обыгрывается идиоматическое выражение «beyond the pale», что означает «за пределами дозволенного», и историческая, сугубо ирландская реалия «Пейл» — название, которое в XIV в. получила одна из областей Ирландии, подчиненная английской короне. Ведь первое значение этого слова в английском языке — «ограда», «огороженная территория».

Формально Уильям Тревор и здесь остался в рамках своего излюбленного, давно освоенного им жанра — нравоописательного рассказа, в пределах своего мира, густо населенного представителями пестрого и разноликого «среднего класса» — клерками, торговцами, владельцами отдаленных ферм, домашними хозяйками. Может быть, другой писатель, привыкший к более широкому охвату действительности, и не заметил бы в судьбах этих людей, в их житейских неурядицах, семейных конфликтах, в особенностях поведения и речи ничего достойного внимания. Но проницательный, рассекающий, безжалостный взгляд Уильяма Тревора умеет различить корни беды и зла в странностях и как бы мелочах. Еще один шаг — и разверзнется пропасть отчужденности, и обнажится трагический разрыв между иллюзорным благополучием и лицемерием, рядящимся под благопристойность.

Этот бытописатель все время как бы нарочно нарушает законы жанра — сразу, с порога отметает обстоятельность, избегает обилия исторических и социальных подробностей. Ищи, ищи ту единственную фразу и ею передай все: время, судьбу, портрет — таков художественный принцип Уильяма Тревора.

Пожалуй, особенно важна для Тревора модель, конструкция, причем такая, что не будет мешать ни его воображению, ни стремительному развитию прозы, выстроенной и продуманной до мелочей. Одной, как бы случайно оброненной фразой он перекидывает мост от детства к зрелости и старости. Несколько уверенных, энергичных мазков — и вот уже перед читателем проступает облик времени. Его рассказы насмешливы, ироничны. Но они и бесконечно грустны, пронизаны той трудно определяемой, но мгновенно ощущаемой остраненно-щемящей интонацией, которая, как не раз замечали критики, и роднит этого англо-ирландца с Чеховым.

Трагедия современной Ирландии, сегодняшнего Ольстера, трагедия малых наций, борющихся за свое самоопределение, трагедия терроризма, сегодня принявшего мировые масштабы, — все это есть в рассказе «За чертой».

Уильям Тревор избегает исторических экскурсов. Изредка в повествование вплетаются хрестоматийные сведения, которые без труда отыщешь в любом путеводителе для туристов. Вот тут, около этой деревни, была кровавая битва, около той реки погибло столько-то сот ирландцев, здесь, в этом замке, повесили повстанцев. Однако подобные детали, вживленные в нравоописательную стихию, чуждую историческому содержанию, начинают особенно активно «работать».

Казалось бы, какое отношение имеет рассказ о лицемерных, порочных отношениях «закадычных» друзей-англичан, из года в год отдыхающих летом в идиллическом ирландском местечке, в гостеприимном, уютном отеле, к трагической истории двух ирландцев — юноши и девушки, — которых национальная трагедия их родины делает убийцами поневоле? Судьбы, такие разные, такие далекие, соприкоснулись: одна из англичанок, Синтия, оказалась случайной свидетельницей самоубийства юноши и его предсмертной исповеди.

Еще детьми ирландец и его любимая бывали в этом дивном месте, где по сей день вроде бы ничто не напоминает о кровавой ирландской истории. Они росли, и жизнь, реальная ирландская жизнь, топтала их надежды. Девушка стала террористкой. С фанатической одержимостью, сжигаемая ненавистью, она подкладывала бомбы в самых оживленных, многолюдных кварталах Лондона. Даже мольбы юноши, которого она когда-то любила, не могла остановить ее. С числом ее жертв росло отчаяние молодого человека. Он убил ее, но сам, испив из этой чаши насилия, не смог дальше жить.