Сэмюель Батлер - Путём всея плоти

Что могла бы сделать с ним по-настоящему хорошая девушка, я судить не берусь, но судьба не послала ему ни одной такой, если не считать его самой младшей сестры Алетеи, которая, не будь она его сестрой, могла бы, вероятно, ему понравиться. Из своего жизненного опыта он вывел, что от женщин добра не жди, и никакие радости жизни у него с ними не ассоциировались; это был «Гамлет» без Гамлета; если эта роль когда-либо и существовала в пьесе его отношений с женщинами, то в той её редакции, по которой ему приходилось играть, роль была вымарана с такой тщательностью, что он уже и не верил в её существование. Что же до поцелуев, то он ни разу в жизни не поцеловал женщину, исключая свою сестру — ну, и моих сестёр, когда мы все дружили в детстве. Что же сверх того, то вплоть до совсем недавнего времени от него требовалось каждое утро и каждый вечер запечатлевать формальный, вялый поцелуй на щеке отца, и этим, насколько я могу судить, познания Теобальда в области поцелуев в описываемое мною время исчерпывались. Всё вышесказанное привело к тому, что он стал недолюбливать женщин как неких таинственных существ, чей уклад был не его укладом и чьи мысли — не его мыслями.

Отягощённый грузом такого прошлого, Теобальд вполне естественно смущался, оказавшись вдруг предметом восхищения пяти незнакомых юных леди. Я и сам, помню, в детстве оказался как-то раз приглашённым на чай в женский пансион, где училась одна из моих сестёр. Мне было лет двенадцать. Пока пили чай, всё шло хорошо, ибо за столом присутствовала начальница заведения. Но вот она ушла, и я остался один на один с девчонками. Едва дверь за нею закрылась, как староста класса, девочка примерно моих лет, встала, ткнула в меня пальцем, скорчила рожу и сказала: «Проти-и-и-вный маль-чи-и-ишка!» Все прочие в свой черёд последовали её примеру, так же тыча в меня пальцами и так же позоря меня за то, что я мальчик. Кажется, я заплакал, точно не помню, но знаю наверное, что ещё очень долго не мог общаться с девочкой, не испытывая при этом сильного желания поскорее сбежать.

Поначалу Теобальд чувствовал себя, как когда-то я в женской школе, хотя ни одна из мисс Оллеби ни разу не сказала ему, что он противный мальчи-и-ишка. Их папа и мама были столь радушны, а сами они так искусно обводили его вокруг возникающих на пути разговора ям и буераков, что ещё до конца обеда он проникся ощущением, какая это очаровательная семья и как непривычно высоко его оценили.

По мере перемен блюд сменялась на смелость и его робость. Он отнюдь не был нехорош собой, а по части учёного престижа и вовсе на высоте. Вы не нашли бы в нём ничего смешного или идущего вразрез с общепринятым; впечатление, которое он производил на юных леди, было столь же благоприятным, как и то, которое они сами себе о нём составили, ибо разбирались в мужчинах не лучше, чем он в женщинах.

Как только он ушёл, гармония сей мирной обители была нарушена бурей, разразившейся вокруг вопроса о том, которой из них предстоит стать миссис Понтифик. «Дети мои, — сказал им отец, поняв, что шансов на мирное разрешение спора мало, — подождите до завтра, и тогда разыграете его в карты». И, произнесши это, удалился в свой кабинет к своему ежевечернему стаканчику виски и трубке табаку.

Следующее утро застало Теобальда в общежитии — он натаскивал ученика, — а всех мисс Оллеби — в спальне старшей из них, за картами: на кону стоял Теобальд.

Выигрыш пал на Кристину, вторую из незамужних дочерей; ей только что стукнуло двадцать семь — на четыре, следственно, года больше, чем Теобальду. Младшие сёстры зароптали: уступить Кристине права охоты на этого жениха значит просто выбросить его на помойку, ибо она настолько его старше, что у неё просто нет шансов; однако Кристина вдруг проявила такой боевой дух, какого дотоле за ней не водилось — ибо была она по природе девушкой уступчивой и доброй. Мать сочла разумным стать на её сторону, и тогда двух самых агрессивных сестёр тут же отослали в гости к знакомым, жившим на безопасном расстоянии, а дома позволили остаться только тем, на чью лояльность можно было положиться. Братья же вообще ни о чём не подозревали, полагая, что отец завёл себе помощника потому, что ему действительно нужен помощник.

Сёстры, остававшиеся дома, держали слово и помогали Кристине всем, чем могли, ибо, помимо чувства справедливости, их подстёгивало ещё и то соображение, что чем скорее зацепят Теобальда, тем скорее пошлют за другим дьяконом, и тогда настанет их черёд. Всё устроилось с такой быстротой, что ко времени следующего визита Теобальда, который состоялся в воскресенье, ровно через неделю после первого, двух ненадёжных сестёр уже и духу не было в доме.