Амадо Эрнандес - Хищные птицы

— Спрятаны на дне океана, — шепотом закончил Мандо.

Нет океана, в котором было бы невозможно достать дна, — заметил старик.

Мандо стремительно поднялся и сошел по лесенке вниз, взобрался на большой плоский камень и, стоя на нем, обратился к Тата Матьясу:

— Было время, когда вы были таким же молодым, как я. — Мандо старался придать своему голосу мягкость и необходимую почтительность, чтобы невзначай не обидеть старика. — Почему же вы тогда не искали сокровища Симоуна?

Губы Тата Матьяса искривила горькая усмешка, но голос не выражал обиды.

— Это — законный вопрос, — ответил он. — Лучше тебе знать причину от меня самого, нежели думать, будто я побуждаю тебя делать то, на что не решился в свое время сам.

— Дело вовсе не в этом, отец, — поспешил заверить его Мандо.

— Да нет, ты правильно спрашиваешь и не надо оправдываться. Мысль о том, чтобы достать сокровища Симоуна, сидит у меня в голове давно, уже несколько десятков лет, а точнее, с девяносто восьмого года. Именно поэтому я и поселился здесь. Но когда я увидел, что революцию предали те, кто должен был ее защищать, и пособничество врагу считается проявлением патриотизма, а продолжение борьбы — предательством, я отказался от своего давнишнего замысла и сказал самому себе! «Будет лучше, если сокровища останутся до срока на дне морском».

— А теперь, вы считаете, настало время достать сокровища и воспользоваться ими?

— Более, чем когда-либо, — не задумываясь, ответил старик.

— А почему?

— Потому что сейчас перед нами страшный и беспощадный враг. И народ страдает от притеснений оккупантов, как никогда прежде. Вы, партизаны, боретесь за правое дело, и только вы должны стать обладателями сокровищ, они сослужат вам добрую службу.

— Дли одного человека сокровища Симоуна — действительно целое состояние. Но чтобы освободить страну, оккупированную противником, этих сокровищ явно недостаточно, Наверное, не хватит даже на постройку одного военного корабля или нескольких самолетов.

— Я не говорю, что богатств Симоуна хватит, чтобы выиграть войну или обеспечить нас всем необходимым для борьбы с японцами. Ни деньги, ни оружие сами по себе еще не способны обеспечить победу. Скорее всего, тут решает дело мужество и героизм народа, не желающего покориться чужеземным захватчикам. Я хотел только сказать, что сокровища Симоуна — довольно существенное подспорье в борьбе. Его можно использовать и для того, чтобы разрушать, и для того, чтобы созидать. Если оно окажется в распоряжении патриотических сил, его можно использовать не столько во время войны, сколько потом, в мирное время. Не вечно же японцы будут находиться здесь.

Тата Матьяс вдруг умолк, ему показалось, что Мандо скептически усмехнулся.

— Наш отряд полностью уничтожен, только нам троим едва удалось спастись. — В голосе Мандо звучала горечь. — Теперь японцы наверняка денутся к основной партизанской базе в Инфанте. Я боюсь, что…

— Отряд уничтожен, — Тата Матьяс выхватил нить разговора у Мандо, — но жив ты и живы другие. Проигрыш в одном сражении еще не означает окончательного поражения. Разве противник не вошел в Манилу, не захватил Батаан и Коррехидор? Они установили свою власть. И это продолжается уже три года. Но скажи, разве теперь филиппинцы сопротивляются менее ожесточенно, чем в начале войны? Когда американцы сдались, страна оказалась предоставленной самой себе и вынуждена была сражаться один на один. И именно тогда сопротивление стало таким решительным и эффективным. В прошлом веке Наполеон вторгся в Испанию и Россию и захватил большую территорию, но не господствовал там ни одного дня. Точно так, же обстоят дела и с японцами на Филиппинах. Их дни сочтены.

— Жаль только, что среди филиппинцев нашлось немало людей, которые забыли о своем патриотическом долге и переметнулись на сторону врага, — с досадой заметил Мандо.

Он вспомнил, как по доносу Сегундо Монтеро едва не угодил в застенки японской контрразведки и только чудом ему удалось спастись.

— Не стоит растравлять себе душу мыслями о подлых предателях, — поспешил успокоить его старик. — Надо выработать в себе философское отношение к подобным вещам и помнить, что на свете существует не только добро, но и зло. Надо относиться к этому, как к неизбежному — как к отливу и приливу в океане, как к отлету птиц в теплые края, как к опаданию листьев осенью. Все это обусловлено самой природой.

А разве природа способна предавать? — с раздражением спросил Мандо.