Мирьяна Новакович - Страх и его слуга

— Через все линии, — сказал мой муж и пальцем указал на Новака и фон Хаусбурга: — Вы двое!

Если вы не сдались вампирам до сих пор, не сдадитесь и сейчас. Пойдете вниз. Вампиры пришли за вами. Они вас ищут. Мы вас к ним и отправим.

— Но, — сказала я, — как ты можешь быть уверен, что они ищут не меня? — я тоже обратилась к нему не на «вы».

— Знаю. Они ищут фон Хаусбурга. Кого другого им искать? А в придачу я дам и слугу.

Солдаты плотной шеренгой стали приближаться к фон Хаусбургу и Новаку. До этого все стояли у самого выхода из водопровода. Справа, под северной стеной Верхнего города, был источник визиря. Отсюда до цистерны (точнее крыши цистерны) было всего несколько десятков шагов. Фон Хаусбург и Новак шли медленно, солдаты теснили их с совсем близкого расстояния, за ними шли мы с Александром. В какой-то момент фон Хаусбург остановился и обернулся назад. Он посмотрел мне прямо в глаза. Это длилось всего мгновение, потом солдаты снова вынудили их двигаться в сторону цистерны. Я видела небольшой пистолет на поясе фон Хаусбурга, но и он, и я знали, что порох подмок. Когда ему было заряжать его заново? Вопрос был только в том, предпочитает ли он погибнуть здесь, на месте, на солнце, на устье Савы в Дунай, или же встретиться внизу с вампирами.

Они стояли уже у самой двери, ведущей в цистерну. Солдаты быстро открыли ее, но фон Хаусбург и Новак упирались. Их начали толкать прикладами. Я вырвалась из объятий Александра:

— Я пойду с ними!

— Нет, — крикнул мой муж. — Нет!

— С ними, — повторила я. — Мы вместе пришли, и вместе спустимся вниз. Ангел… ангел показал нам дорогу. Значит, ничего плохого случиться не может.

— Ангел?! Ты… сама не понимаешь, что делаешь. Какой ангел? Ангелы никогда никого не спасли от смерти. Сейчас не время для веры.

— Ты не понимаешь. Если я сейчас не пойду вниз, я буду презирать себя до самой смерти. Это мой шанс, я знаю это. Мой шанс. Ангелы являются не каждый день. А вампира я уже видела. Он был… был… его лицо было как лицо любого человека. Лицо…

Александр смотрел на меня в замешательстве, солдаты кричали, что нужно скорее закрыть дверь, ведущую в цистерну. В конце концов я оттолкнула его и рванулась за фон Хаусбургом и Новаком. Дверь за мной с грохотом закрылась.

Внутри горели факелы. Мы сразу услышали их. Голоса. Тысячи голосов. Все громче и громче. Мы переглянулись. Фон Хаусбург вытащил пистолет.

— Порох подмок, — сказала я, но он только бросил на меня быстрый взгляд и сжал рукоятку.

Новак схватил меня за руку:

— Герцогиня, я пойду вниз. Вы оставайтесь здесь. Вниз пойду я. Может быть, меня им будет достаточно.

— Ты слышишь их? Их там тысячи. Тысячи. Им одного тебя не хватит. Я пошла с вами, чтобы спуститься. Пойти вниз. Не ждать, а посмотреть им в глаза.

— Хозяин не спустится, — сказал Новак.

— Разумеется, я никогда не спускаюсь. Идите вдвоем. Я не обижусь.

— Вы чувствуете запах серы? — спросила я, подумав, что снизу несет смрадом ада.

— Не беспокойтесь насчет серы, — сказал Новак, — в цистерне и без того воняет.

— Вот именно, — проговорил фон Хаусбург и прислонился спиной к запертой двери. Пистолет он прижимал к сердцу.

— Новак, можешь спокойно отправляться вниз. Все, что я мог рассказать тебе, я рассказал. Рассказ закончен. Слушать тебе больше нечего. А вы герцогиня, вы сами приняли решение. Идите.

Больше мы не сказали ни слова. Молча прошли несколько шагов до низкой деревянной двери, за которой был вход на винтовую лестницу. Напротив была точно такая же дверь, которая вела на другую лестницу. Первая лестница служила для спуска, вторая — чтобы подняться наверх, и использовалась только тогда, когда колесо, с помощью которого черпали воду, не работало. Оно было исправно, но воду в тот момент не доставали. Я сказала Новаку, что правильнее будет пойти по разным лестницам, ведь если мы пойдем вместе, то можем разминуться с вампирами. И еще сказала, что я пойду по той, которая предназначена для подъема. Я была уверена, что вампиры полезут наверх именно по ней. И поэтому выбрала ее. Новак не возражал, должно быть, все это даже не пришло ему в голову. Или он не знал назначения каждой из лестниц. Он повернулся, и я слышала его шаги, пока он обходил горловину цистерны, а потом услышала и скрип двери.

Голоса становились все громче. Они сливались в общий говор. В один язык. Я не понимала слов не потому что этот язык, возможно, и не был сербским, а потому что все говорили разное, но в один голос. Как самые лучшие церковные хоры, какие мне доводилось слышать во время православных богослужений по большим праздникам: в общем безукоризненно слаженном пении был различим каждый голос.