Мирьяна Новакович - Страх и его слуга

Мария выглянула. Поманила меня пальцем. Я покачал головой. Она вышла и подошла ко мне.

«Он воскрес», — сказала она.

«Его украли», — ответил я.

«А ангел?»

«Какой ангел? Нет никакого ангела. Это один из апостолов, переодетый. Его обклеили перьями погуще. Я видел, как он ушел. Почему не улетел, раз он ангел, раз у него есть крылья?»

Ты понимаешь, Новак? Воскресение было просто обычным трюком, обманом. И все его участники тоже. Маскарад для легковерных. Беззубый носил маску божьего сына. Апостол — маску ангела, Мария — маску женщины, которая меня любила… Теперь понимаешь?

Мы делали уже седьмой круг вокруг лачуги, которая была сейчас всего в тридцати шагах от нас.

— Что, может, пойдем спать? Как считаете? — сказал Новак.

— Пойдем. Я закончил рассказ. Больше мне сказать тебе нечего. Это конец.

Мы вошли в лачугу. Я лег и тут же заснул. Вероятно, свежий воздух меня одурманил. И прогулка. Спал я до самого утра, пока меня не разбудили сообщением, что блондин и Исакович мертвы. Мы быстро собрались, никто не стал никому ничего объяснять. По-видимому, все чувствовали, что с них хватит.

Пора было возвращаться в Белград, в белый город и мрачное место, где все могло закончиться. Я не жаждал развязки. И не мечтал о том, чего не произошло. Был я и были они, точнее говоря, был он. Слишком много действующих лиц, много масок, и все слились в одно целое. И все решения пришли к общему знаменателю: я или они, я или он. Чарльз Кинбот сказал, что различия от дьявола, а совпадения от Бога.

Новак оседлал коней, и мы пустились в обратный путь. Никто ни о чем не спрашивал, никто ничего не говорил. Рыжеволосого все считали рыжеволосым, возможно, даже и он сам.

Мы скакали уже более часа. Я не уверен, что мы двигались по нужной нам дороге, казалось, что мы часто объезжаем какие-то неизвестные нам препятствия или спрямляем путь, который не ведет нас в город.

Несколько раз я усомнился в том, что мы вообще сможем вернуться и въехать в спасительные городские ворота. Вообще-то мне они не были нужны, я хотел махнуть через Саву и Дунай и убраться подальше.

Мы поднялись на очередной, кто знает какой по счету, холм, выехали на открытое место, и я увидел город. Это, несомненно, был Белград, другого столь большого города в Сербии нет. Под шапкой дыма из печных труб и облаков пыли с немощеных улиц он тонул в темноте среди бела дня. Со стороны его узнать нетрудно. Изнутри же он выглядел как и всякий восточный городишко, и лишь по поверхности был смазан лаком Европы. Его невозможно отличить от множества подобных. Этот город по своему виду, естественно, не мог походить на Париж или Лондон и уж тем более на новые города Америки с улицами, проложенными наподобие решетки. Но он мог обмануть меня и предстать похожим на Иерусалим. Лежащий на холмах, на скрещении многих дорог, этот город императоров и беженцев со всех концов света, походящий на все города, которые в других краях населяют те, кто похуже и кто не нашел себе лучшего места, протянулся в двух географических направлениях, самых слабых: на восток и на юг (ведь реки его не делят, и кто бы им ни владел, обязательно окажется в проигрыше).

Мы пришпорили коней, хотя в тот момент они осторожно спускались по склону последнего холма. Но стоило им почувствовать под копытами равнину, как они полетели в сторону города. Я оглянулся. У нас за спиной не было ни одной живой души. Только холм.

Городские ворота, приближаясь, увеличивались в размере. Несколько стражников спокойно смотрели на нас со стены. Как только они узнали Марию Августу, торопливо спустились открыть створки ворот.

Проем ворот зиял, и я на полном скаку влетел внутрь. За мной проскакали герцогиня, Новак и рыжий. Не останавливаясь, мы устремились к линии принца Евгения. Я снова обернулся. Солдаты гарнизона ловко и быстро запирали ворота.

За нами по-прежнему не было никакой погони, и действия солдат были просто результатом выучки, а не необходимостью обороны.

Я то и дело погонял коня, при моем приближении грязные прохожие бросались врассыпную. Я поминутно оглядывался назад. Нелегко тому, кто знает четыре вещи: что внизу, что наверху, что позади и что впереди. Далеко впереди, да. Но совсем близко впереди были внешние Варадинские ворота. Ров с водой стал глубже. Похоже, с того времени как мы покинули город, подступы дополнительно укрепили. До линии принца Евгения оставалось всего несколько десятков аршин. Несколько десятков аршин до черты, которую вампиры перейти не могут. Герцогиня поступила мудро, заранее замахав рукой. И часовые действительно ее заметили и узнали.