Александр Бойм - История одной поездки

Все, постучавшись стаканчиками, выпили залпом, сморщились и принялись запивать, выхватывая друг у друг лимонадную бутыль.

— Фууу… хорошо… — выдохнул Леша.

— Господи, как меня достал Китай, — продолжил свою мысль Игорь, впавший после вчерашнего звонка в некоторую меланхолию, — пустили бы меня обратно к моему Токомаку и платили хоть баков пятьсот в месяц… вприпрыжку бы побежал.

— Ха, пятьсот, — слегка возмущенно вступил Буба, — ты знаешь, какая у меня зарплата?

— Боже мой… Буба, какой же ты зануда, — устало ответил Игорь, — я же говорю бы.

Но Буба уже его не слышал.

— Мне, между прочим, платят… — тут он сказал, сколько ему платят.

Все лениво возмутились, задаваясь вопросом, не пробовал ли человек, придумавший такую зарплату, сам на нее прожить, потом немного пожурили недальновидное правительство и вернулись к Игорю.

— Игорек, а ты уехать не пытался? — сочувственно полюбопытствовал Леша.

— Да кому я там нужен… я ж не еврей и не академик.

Все загрустили, проникнувшись несчастьем родиться не евреем и не академиком. Под эту грусть бутылку прикончили они почти полностью, и я даже боюсь представить, чем бы все это кончилось, но определенно: литром пробудившаяся тоска едва ли ограничилась.

Однако тут, к счастью, из-за гостиницы показалась физиономия головного грузовика. Суетливый Буба, рванув у Игоря листок с номерами их машин, ринулся на проверку. Спустя несколько минут он вернулся, сверкая лицом.

— Ну, что я говорил? — начал Буба с нестерпимым самодовольством предусмотрительного человека.

— Чего случилось-то?

— Одной машины нет. Может, теперь скажете, куда вы торопились? — сказал он, и весь его облик кричал: А я предупреждал!.

— Буба, всю жизнь так делали, — начал защищаться Игорь, — сам же знаешь, какая это мутота, с утра не начнешь — никуда не успеешь. Олежка сегодня еще быстро управился.

— Не надо песен, груз всегда приходил ночью, и мы, когда оформлялись, уже сидели на мешках.

— Ладно, какой машины-то нет?

— Двадцать шесть-сорок три.

— А сколько в ней?

— Два, — нехотя ответил Буба.

— Господи, что ты скулишь-то? Я-то думал…

— Могла, между прочим, и любая другая сломаться.

— Так она еще и сломалась? Да приволокут ее сюда десять раз, — Игорь махнул рукой, отворачиваясь.

— А если не приволокут?

— А если не приволокут, то за эти два мешка заплачено… Олежка, сколько там заплачено?

— Порядка тонны с килограмма на почте, и два триста еще нужно на багажке.

— О, выходит, семьдесят тонн. Не разоримся?

— Тоже, кстати, на дороге не валяются, — Буба стал совсем уже неубедителен, причем сам это понимал, и продолжал исключительно по инерции.

— Буба! Это двадцать баков! — не сдержавшись, вскричал обычно спокойный Фил, потом, понизив голос, продолжил: — Ты щас заплатишь за растаможку минимум тонн пять. Что ты ноешь?

— Господи, убил бы его кто-нибудь, что ли… За что мне это наказание… — с этими словами Игорь поднялся, — ладно, я схожу узнаю, чего да как.

Он лениво побрел по ярко освещенному дворику, слегка прищурив глаза от ослепительного солнца, по дороге ему пришлось уступить дорогу грузовику, подающему задом к воротам склада.

В складе Игорь поймал и отвел в сторону вчерашнего с папкой.

— Слушай, — начал Игорь, проникновенно глядя ему в глаза, — говорят, грузовик застрял?

— Да, под Уссурийском. Тягач уже вышел, там с него шаланду снимут и пригонят сюда.

— А когда?

— Ну так часа через три должны. А какая у вас литера? — задал он свой любимый вопрос.

— J-31.

— А… — разочарованно протянул тот, — так у вас там всего два места.

— Без них-то все равно не уедешь.

— Ну, конечно… — согласился тот.

— Слушай, — совсем тихо заговорил Игорь, — нам бы чего-нибудь с растаможкой придумать.

— Это можно, — сказал тот, довольный, что беседа перешла к основной части, — я щас с пацанами поболтаю и вернусь. Щас все решим.

Пошептавшись с пацанами в таможенной форме, он вернулся.

— Ну чё, сто восемьдесят с мешка.

— Ты что? У нас же мешки по девяносто килограмм. Это чего: две тонны с кило?

— Как девяносто? — он вытащил из папки свой любимый факс, — а, точно, вы ж J-31. Видишь, я спутал, тут у пацанов G-31, у них по сто семьдесят три, а у вас девяносто два. Ща все переиграем.

— Подожди, понимаешь, у нас только баки остались. Нормально или раскинуть?

— Без разницы, — махнул он рукой, — погоди секунду.

Таможенники, когда он к ним подошел, замахали понимающе головами и вынесли вердикт. Бойкий паренек ринулся обратно — он вообще всеми силами изображал лихорадочную деятельность.