Александр Минчин - Актриса

— Лучше бы не публиковали…

Я встал, пожал ему руку, взял копию письма и вышел вон из редакции.

Будьте уверены, что мне никто ничего не оплатил и не вернул. Да я и не надеялся…

Джордж встретил меня с распростертыми объятиями.

— Как вчера доехал американский писатель по колдовыбоинам отчизны?

— Как-то.

— Садись, будь гостем. Чай или кофе? Таню или Наташу?

Я растерялся.

— А можно и то, и другое?..

— И Таню и Наташу, ты силен!

— И чай и кофе — вместе…

Рассмеялся Джордж.

— А жаль, ты моим секретаршам очень понравился. Хотел удружить! Естественно, бартером.

— Что это значит?

— Натуральным обменом.

— A-а. На кого, если не секрет?

— Потом, потом. Давай чайком сначала побалуемся. Устал тебя ждать.

Он меня ждал…

— Таня! — он нажал кнопку селектора. — Двум одиноким, необласканным мужчинам хотелось бы…

Я отключился. Что он был «бабник» — слухи доходили, но что он был «одинок» — я не знал.

Вежливо и кокетливо согнувшись, секретарша сервировала ореховый стол.

— Ему слабый, — сказал Издатель, — они там все здоровье берегут.

Улыбнувшись, она бесшумно вышла.

— Алексей, — он поднял чашку с чаем, — ты, я надеюсь, не думаешь, что я сидел сложа руки и о своем обещании забыл?!

Я замер. Речь могла идти только об одном. (Больше меня в мире ничто не интересовало.)

— Я ведь не зря давал читать роман своим дамам. Они — читатели. Мнение народа для меня очень важно. Оно не является решающим, так как решаю все я только один, но они, это мнение (и реакция), имеют корректирующее влияние. На мое окончательное решение. Я долго думал, какую выбрать из твоих книг. Ты ж понимаешь, я не могу их все опубликовать. Хотя хотел бы…

Ага. «И решил не публиковать ни одной», — докончил я.

— Пей, пей чай, а то с таким выражением лица забудешь попробовать свои любимые сушки.

Я взял машинально бублик.

— Кусай, не стесняйся, — вел он меня дальше, готовя к удару.

Я механически откусил.

— Ната и Душа в восторге от твоей книги и прожужжали мне все уши. Уже как неделю. Можешь себе представить: Сирин захватил мой дом. Ни секса, ни блядства, одни разговоры о тебе.

Я автоматически начал жевать.

— Жуй и запивай чаем. Чай хороший. Тебе нравится?

Я попробовал что-то сказать, но…

— И решил издать твой «Факультет». Возможно, тебя интересует почему?

Я все еще сидел с глотком чая в зобе.

— Он более ярок и, как мне кажется, больше подходит к нашему времени. Что ты мне скажешь по этому поводу?

Я проглотил чай.

— Я что-то должен сказать?

Я никак не верил в происходящее. И считал это из области фантастики.

— Может, ты возражаешь, что твоя первая книга здесь будет…

Я уже знал, что сейчас начнется, и спросил:

— Когда?

— Это хороший вопрос. Мой издательский план составлен, если хочешь, забит, на три года вперед.

Мои плечи поникли…

— Но как я тебе говорил, для хорошей книги, а ее персонажи мне, подчеркиваю, очень нравятся, забыв про «бабские» мнения, всегда найдутся место и бумага. Главное — бумага. Бумага у нас большая проблема. Даже для классиков, бо́льших, чем ты. Хотя уверен, что и ты им станешь.

Ах, как пел соловей. Как мне нравилось его пение!

— Поэтому послушай, что я хочу тебе предложить. И поверь, что этого я в последние годы никому не предлагал. Дай мне год, это нормально, и я издам твою книгу тиражом в двести тысяч.

Я привстал невольно.

— Садись. Издам ее в твердой обложке, с супером, и на каждом углу, в каждой газете будет реклама твоей книге. Тебя будет знать здесь каждая собака, как сегодня эта собака знает Набокова. Я сделаю тебе имя в Империи, среди читателей, а не в каких-то там редакциях еженедельников и журналов, где тебя знают только специалисты. Ну как? Удивил я тебя?!

— Я не могу поверить в происходящее… Все похоже на невероятную сказку.

— Я тебе докажу, чтобы ты всегда верил моим словам. Все, что я говорю, я делаю!

Я глубоко вздохнул.

— Зная вашу американскую жизнь и ее привычки, я уже подготовил контракт. Договор готов.

Он нажал кнопку селектора.

— Танюш, принеси бумаги.

Я так и не верил в происходящее, но надеялся, что — со временем — поверю.

Дверь бесшумно открывается.

— Положи один контракт перед господином Сириным, другой — мне на стол.

Дверь бесшумно закрывается.

— Читай!

Я читаю, но все прыгает перед глазами. Поэтому я вряд ли понимаю до конца, что читаю:

«Настоящий договор между издательством „Отечественная литература“, в дальнейшем именуемое „Издатель“, и писателем Алексеем Сириным, в дальнейшем именуемый „Автор“…»