Патриция Хайсмит - Цена соли

— Она хочет что-нибудь съесть, — твердо сказала Кэрол.

— Столовая находится напротив, через вестибюль, мадам, и еще есть кафе…

— Кэрол, я могу подождать, — сказала Тереза.

— Пожалуйста, принесите мне меню? Она предпочитает поесть здесь, — сказала Кэрол, взглянув на официанта.

Тот помедлил, затем сказал:

— Да, мадам, — и ушел за меню.

Пока Тереза ела яичницу-болтунью и сосиски, Кэрол выпила третий коктейль. Наконец, Кэрол безнадежным тоном произнесла:

— Дорогая, могу я попросить у тебя прощения?

Этот тон задел Терезу даже больше, чем сам вопрос.

— Я люблю тебя, Кэрол.

— Но ты понимаешь, что это значит?

— Да, — она подумала, что тот момент оглушенности в машине был только моментом, так же, как и теперешняя ситуация — только ситуацией. — Я не понимаю, почему так должно быть всегда. И я не вижу, как это может что-то разрушить, — искренне ответила она.

Кэрол отвела руку от лица и откинулась назад, и теперь, несмотря на усталость, она выглядела так, как Тереза всегда себе ее представляла — глаза, которые могли быть нежными и жесткими одновременно, словно они испытывали ее; красиво очерченные красные губы, сильные и мягкие, хотя сейчас ее верхняя губа едва заметно подрагивала.

— А ты? — спросила Тереза, и вдруг поняла, что этот вопрос — такой же глобальный, как и тот, что ей без слов задала Кэрол в номере в Ватерлоо. Фактически, тот же самый вопрос.

— Нет. Я думаю, ты права, — ответила Кэрол. — И это заставила меня понять ты.

Кэрол пошла звонить. Было три часа дня. Тереза забрала счет, а потом уселась и стала ждать, думая, когда же это все закончится, и придет ли ободряющая весточка от адвоката Кэрол или от Эбби. А может, ситуация сначала ухудшится, прежде чем пойти на поправку.

Кэрол отсутствовала почти полчаса.

— Мой адвокат еще ничего не слышал, — сказал она. — И я ему пока ничего не рассказала. Не могу. Мне придется написать об этом в письме.

— Я подумала, что ты так и сделаешь.

— О, ты подумала, — сказала Кэрол и улыбнулась впервые за целый день. — А что ты скажешь, если мы остановимся здесь? Я как-то больше не хочу путешествовать.

Кэрол заказала для себя обед в номер. Они вдвоем прилегли вздремнуть, но когда без четверти пять Тереза проснулась, Кэрол рядом не было. Тереза оглядела комнату, заметив на туалетном столике черные перчатки Кэрол и ее мокасины, стоявшие рядышком под креслом. Тереза прерывисто вздохнула. Сон ее совсем не освежил. Она открыла окно и посмотрела вниз. Это был не то седьмой, не то восьмой этаж, она не могла вспомнить, который именно. Мимо гостиницы прополз трамвай, люди на тротуаре двигались во всех направлениях, перебирая ногами, как заведенные, и ей в голову пришла шальная мысль прыгнуть. Она отвела взгляд от тусклой линии серых зданий на горизонте и закрыла глаза, чтобы их не видеть. Потом она повернулась, и Кэрол уже была в номере, стояла у двери и смотрела на нее.

— Где ты была? — спросила Тереза.

— Писала это чертово письмо.

Кэрол пересекла номер и поймала Терезу в свои объятья. Тереза почувствовал, как ногти Кэрол впились в ее спину через ткань жакета.

Когда Кэрол пошла к телефону, Тереза вышла из комнаты и побрела по коридору к лифтам. Она спустилась в холл и сидела там, читая статью о жуках-долгоносиках в «Ведомостях кукурозоводов», и размышляла, знает ли Эбби все это о кукурузных долгоносиках. Она посматривала на часы, и после того как прошло 25 минут, снова поднялась в номер.

Кэрол лежала на кровати и курила сигарету. Тереза ждала, когда та заговорит.

— Дорогая, мне придется поехать в Нью-Йорк, — сказала Кэрол.

Тереза была в этом уверена. Она подошла к изножью кровати.

— Что еще сказала Эбби?

— Она снова встретила приятеля по имени Боб Хавершем, — Кэрол приподнялась на локте. — Но он определенно знает меньше, чем я на этот момент. Кажется, что никто ничего не знает, кроме того, что затевается что-то нехорошее. Ничего особенного произойти не может, пока я там не окажусь. Но мне нужно там оказаться.

— Конечно.

Боб Хавершем был другом Эбби и работал в фирме Харджа в Ньюарке. Не близкий друг ни ей, ни ему, просто связующее звено, слабенькое звено между ними двумя, единственный человек, кто мог бы что-то знать о планах Харджа, если бы мог распознать детектива или подслушать часть телефонного разговора в офисе Харджа. Тереза чувствовала, что эта информация почти ничего не стоит.

— Эбби собирается пойти забрать чек, — сказала Кэрол, села на кровати и потянулась за мокасинами.