Патриция Хайсмит - Цена соли

— Собственно говоря, я не очень много пообещала и в суде. Там я тоже отказалась.

Вопреки себе Тереза слегка улыбнулась, потому что она была рада, что Кэрол отказалась, что Кэрол все еще была настолько гордой.

— А это и не было судом, знаешь ли, только обсуждение за круглым столом. Знаешь, как они сделали ту запись в Ватерлоо? Они вбили в стену специальный микрофон со штырем, вероятно, сразу же, как только мы туда пришли.

— Микрофон со штырем?

— Я помню, что слышала, как кто-то что-то заколачивает. Думаю, это было в тот момент, когда я только закончила принимать душ. Помнишь?

— Нет.

Кэрол улыбнулась.

— Микрофон со штырем, который улавливает звуки, как и диктофон. У него был номер рядом с нами.

Тереза не помнила стука молотка, но жестокость всего произошедшего вернулась, потрясая, уничтожая…

— Все кончено, — сказала Кэрол. — Знаешь, я почти предпочла бы больше не видеть Ринди вовсе. Я никогда не потребую встреч с ней, если она перестанет хотеть меня видеть. Я просто оставлю это на ее усмотрение.

— Я не могу представить, что настанет день, когда она не захочет тебя видеть.

Брови Кэрол приподнялись.

— А как тут предсказать, что Хардж может с ней сотворить?

Тереза молчала. Она отвела взгляд от Кэрол и увидела часы. Было 5.35. Ей следует появиться на коктейльной вечеринке до шести, подумала она, если она туда вообще пойдет. Она нарядилась ради нее в новое черное платье с белым шарфом, в новые туфли, в новые черные перчатки. И какой неважной казалась сейчас вся эта одежда. Внезапно она подумала о зеленых шерстяных перчатках, что вручила ей сестра Алисия. Они все еще лежали в папиросной бумаге на дне ее сундука? Ей захотелось выкинуть их вон.

— Ко всему как-то приспосабливаешься, — сказала Кэрол.

— Да.

— Хардж и я продаем дом, и я купила квартиру на Мэдисон Авеню. И, веришь или нет, пошла работать. Я буду работать закупщиком в мебельной торговой фирме на Пятой Авеню. Должно быть, кто-то из моих предков был плотником, — она взглянула на Терезу. — Как бы то ни было, на это я буду жить, и мне это нравится. Квартира большая и милая… достаточно большая для двоих. Я надеялась, что ты, возможно, захотела бы переехать и жить со мной, но, думаю, ты не захочешь.

Сердце Терезы подпрыгнуло, точно так же, как тогда, когда Кэрол позвонила ей в тот день в магазин. Что-то отозвалось в ней против ее воли, сразу же сделало ее счастливой и гордой. Она гордилась тем, что у Кэрол было мужество так поступить, произнести эти слова, что у Кэрол всегда будет такое мужество. Она вспомнила храбрость Кэрол, встретившейся лицом к лицу с детективом на проселочной дороге. Тереза сглотнула, пытаясь подавить биение своего сердца. Кэрол даже не смотрела на нее. Кэрол водила кончиком сигареты по пепельнице, вперед-назад. Жить с Кэрол? Когда-то это было невозможно, и было тем, чего она желала больше всего на свете. Жить с ней и делить с ней все, лето и зиму, вместе гулять и читать, вместе путешествовать. И она вспомнила те дни, когда она обижалась на Кэрол, когда воображала, что Кэрол просит ее об этом, и себя, отвечающую отказом.

— Переедешь?

Тереза чувствовала, что балансировала на тонкой грани. Обида уже ушла. Сейчас не осталось ничего, кроме решения, подвешенной в воздухе тонкой линии — и ничего по обе стороны, что могло бы столкнуть ее или вытащить. Но с одной стороны была Кэрол, а с другой — пустой вопросительный знак. С одной стороны, Кэрол, и сейчас все было бы по-другому, потому что они обе были другими. Это был бы мир, такой же неизведанный, каким был и тот мир в прошлом, когда она впервые в него вошла. Только теперь не было никаких преград. Тереза подумала о духах Кэрол, которые сегодня ничего для нее не значили. «Пробел, который нужно заполнить», — сказала бы Кэрол.

— Ну, — нетерпеливо сказала Кэрол, улыбаясь.

— Нет, — произнесла Тереза. — Нет, не думаю.

Потому что ты снова меня предашь. Вот, о чем она думала в Су-Фолс, вот, что она хотела написать или сказать. Но Кэрол не предавала ее. Кэрол любила ее больше, чем любила своего ребенка. Это было одной из причин, почему она не дала никаких обещаний. Она рисковала сейчас, как рисковала в тот день на дороге, делая ставку на то, что заберет у детектива все, и тогда она тоже проиграла. А теперь она видела, как меняется лицо Кэрол, увидела слабую тень потрясения и шока, настолько слабо различимую, что, наверное, в целом мире только она одна и могла ее заметить, и в этот миг Тереза была не в состоянии думать.